Форум » Солдатский клуб » Солдатские байки » Ответить
Солдатские байки
Admin: Пока ваши сослуживцы добираются до нас, посидим, покурим, вспомним случаи из нашей, армейский жизни... [pre][/pre]
Владимир Мельников 3: константин Костя, с праздником тебя. Можно я маленько пропишу сначала про мопедов, а когда-нибудь, после забанивания, про мазуту. Наш любимый начальник карантина в наряде Вова Бунга. Так вот, как следует из моих предыдущих писаний, прибыли мы в роту под конвоем прапорщика Сергея Гузенко и старшего лейтенанта Александра Лемешко со стадиона, после торгов на местной бирже труда, как нам потом правильно объяснили всезнающие топ менеджеры и по совмещению, местные демоны ночи, для выполнения самых грязных видов работы, сроком на 730 дней. Торги происходили примерно, как и 200 лет назад в США, а именно: работорговец ходил сзади строя, кучкующихся почти солдат и выискивал себе здоровых работников, как то-мотоциклистов, водителей категории "А", "В", "С", художников, писателей ( в смысле умеющих писать калиграфическим и иным почерком ), электриков, бухгалтеров и игнорируя выкрики вышестоящего на бугре начальства из штаба дивизии, отправлял людей к надсмотрщику. Ходил такой человек в танковом бушлате без погон, на голове красная фуражка с высоченной тульей спецпошива и носимая с определённым шиком и маленько картавя и кривляясь пытал у нас ума. Мы стояли кучкой, как прибившиеся ещё там в Москве на ГСП и естественно смотрели с интересом и тоже хотели, чтобы и к нам он подошёл. Очень хотелось с ним похамить и поёрничать, тем более он сам повод давал. Правда, ведь чего нам кого-то бояться, мы ведь ещё не присяжные и не его рабы. Смотрим он одного загрёб, другого отправил к прапорщику в огромного, не по росту юфтевых сапогах, похожего на сына полка или беспризорника в сапогах гренадёра, прапорщик задиристым и оборотистым оказался в последствии. К нам подошёл, а мы стояли из одной группы, бывшие ученики-электрики и так он нам "здорово бойцы! ". Здорово мы ему ответили, ну всё, как положено перед началом кривляний или мордобития, а он нам " ну, что есть электрики или нет? ", а чо, говорим? А то, что нужен мне боец, сильно грамотный в электрике, но только чтобы не по рассказам, а в сам делешный, не ниже. Тут один чувак из Москвы и выперся грудью вперёд, я мол знаю всё и даже закон Ома при случае могу прочитать по букварю. А Лемешко ему раз блокнот и говорит, а схему-лампочка Ильича-выключатель слабо начертить? Да я такие вещи на Олимпиаде-80 при строительстве объектов делал, да ты чо бушлат? А он, кто ещё может нарисовать? Ну и чёрт меня дёрнул. Я говорю вот с Николаем Левашовым, ну очень люблю электрику, а он ручку в руки в сторону от толпы, а я назад. Но сила во мне никогда не присутствовала, сколько себя помню и я уступил. Нарисовал сию схему, а что хлопец ещё можешь? Да всё, да я студент Московского Энергетического института, вот тут и получил я усиленного пенделя от ротного и понеслась душа в сторону Гузенко. А в догонку ротный крикнул, что я ему мол мозги пудрю и что такие мне люди до зарезу нужны. Гузенко, когда меня увидел, то сразу признал и порадовал, сказав, что а как ему такие люди нужны в мопеды и пообещал из меня выбить студенческий дух, ибо в его мотоциклетном взводе умников не должно быть по определению. Кто самый умный во взводе? Правильно-прапорщик Гузенко! Поднабрались мы будующих мопедов и по брусчатке прямиком в роту. Рюкзачки сложили в каптёрку и на завтрак в столовую. Ещё из Москвы я заначку, как куркуль сделал из 30 рублей червонцами для обмена на марки и спрятал их, сложив кубиком, в замысловатые и вроде насквозь проглядываемые петельки в месте присоединения лямок рюкзака, да так они и сохранились во время всех шмонов и я потом через пару месяцев их перепрятал в хлястик шинели и обменял перед поездкой в отпуск. Прибыли мы после завтрака, а время уже к 11 подбирается и повели нас поселяться наверх и приводят нас, о Боже, в 13 кубрик! Думай, что хочешь, верь-суеверь, но число 13 есть число 13. Кубрик в конце коридора 2 го этажа, кровати в ряд. Некоторые кровати в два яруса. Меня определяют от входа налево, кровать третья, четвёртая.у стены, не у окна. Очень я сквозняков боялся, было во мне 48 килограммов и всякое могло произойти, могло и унести ненароком, откуда мне знать про силу немецких сквозняков. Я не вру, действительно я мало уделял внимания качеству питания и совсем не подготовился к такому наказанию, как служба в армии, ведь я был сладкоежка и слабак, в смысле физического воспитания. Ну откуда я мог знать, какие нужны в том году были призывники? Может я бы и поотъелся и поднакачался. Себе я нравился, а вот командиру карантина показался заморышем, да я и слов таких обидных никогда не слышал. Где были людишки мы не знали и после показа спального места нам разрешили перекурить и пошляться, туточки, с краю. Мы высыпали на улицу и было нас человек несколько, ну семь, ну восемь, но никак не девять. Нам понравился красивый молодой дневальный у тумбочки со штык-ножом и строгим выражением лица и курилка нас вполне устроила, свободная и скамеечки в ряд, в общем-годится, согласны мы тут остаться, а там видно будет. Цену мы ведь себе знаем и законы тоже. Долго нам не пришлось выгреваться на октябрьском солнце ибо громко топая притопала странного вида команда людей совсем потерянного вида и с сильно испачканными попами гуталином. Нам их враз стало жалко, мы думали это пехота проходит курс полного уничтожения личностей и порадовались за себя и свои королевские войска. После "разойдись", бедные пехотинцы поковыляли на ходулях ( и кто их так научил ходить, ума не приложу ) прямиком на скамеечки и начали спрашивать вещи не известные нам доселе. Всё выискивали каких-то "земляков", наверное это жители сельской местности и ищут они тех, кто с ними на земле работал? Но оказалось, что земляком мог быть каждый, два лаптя на карте не были этому помехой. Так и я оказался в числе своих земляков. Потом просвещение двинулось в сторону выживания и подбора себе крыши в виде этих самых "зём". Говорят, что если найти земляка, то жизнь твоя может продлиться дольше, чем положено. Но остальные не имеют никаких шансов на выживание. Земляков оказалось много, да только толку от них, как от ишака молока. Каждый выживал, как мог. После перекура странного вида папирос, нас, ко всеобщему ужасу тоже запихнули в стадо пехотинцев и к нашему неудовольствию повели умирать за склад на площадку перед клубом артполка. Там на квадратиках нас построили, пошагали, ножку потянули и за трёп с строю, строем "бегом-марш", пригласили пробежаться, туточки, совсем не далёко. Мимо стекляшки-чайханы, вверх к стадиону, да мне даже понравилось, а что? Да я ведь и не знал, что можно строем так весело бежать и травить всякую чушь и анекдоты. Ну бежим, ну и что, смотрим другие бегут...Одно стали подмечать, бегут-то без погон, как из штрафбата солдаты и оружия нет при них. Не понравились мы себе такими, дошла до нас наша заметность и неприглядность, да и форма слишком отличалась от тех, кто свободно перемещался. И заныло у нас-духи мы и есть духи. Вовсе мы не люди, но тени. Ох, когда же и мы так вот сможем ходить, а не бежать за огромного роста бугаём с грубым голосом и гуцульским выговором сержантом, явно из спорт-роты специально выписанным на нашу погибель. Вова Бунга, начальник штрафбата-карантина, своё дело знал на "ять" в квадрате. Сержант-качёк, под два метра, спина и грудь в сплошных наростах бугров из перекачанных мышц, представлял зрелище, достойное Олимпиады-80. Сначала нам понравилась его беготня вокруг кольца, даже назрела мысль, а не написать ли ему благодарственную запись, за проведённую, ознакомительную прогулку вокруг дивизии, ведь мы ничего ещё не знаем ни в общем, ни в целом о Германии и не знакомы с расположением частей нашего гарнизона, а нам ведь тут 2 года жить. Но пробежав по замкнутому кругу и еле вытянув на втором дыхании в горку от танкового полка ( ого! Танк на постаменте, надо припереться поглядеть! ) мы поняли вдруг, что Вова-то и сам плохо знаком с расположением частей ибо он по недомыслию вдруг снопа попёр по второму кругу, он, что не местный? Надо ему срочно подсказать, что он промазал и проскочил наш поворот к роте и скамеечкам в целом. Но, то ли мы тихо кричали, то ли он нас плохо понимал, но мы продолжали нарезать круг по второму разу и напрасно терять наше драгоценное время, ведь пора было курить и перематывать сбившиеся в мысах портянки. Первый, круг нам показался необычайно длинным, но второй мы проскочили гухая сапогами и оторванными от бронхов лёгкими гораздо быстрее. Не хотелось верить в плохое, но мысли были о том, что Вова про нас просто забыл. Может это он так тренируется, а мы по инерции за ним, ничего толком не поняв, увязались сами? Я не вру, не один так наверное стал думать, ибо начали потихоньку выпадать из забега на смерть и отваливать на тротуар от греха и Бунги в придачу! Я по инерции, а ещё больше от трусости продолжал выкидывать свои спадающие боты вперёд, боясь, что меня могут исключить из армии. Строй вытянулся на третьем круге кишкой и повалился местами на траву. Падая на спину, молодые бойцы схватывали руками сапоги и хватались за мокрые от крови ноги. Оказывается не все умели наматывать правильно портянки и во время бега терпеливо помалкивали и не хотели огорчать всеми любимого начальника штрафбата Вову Бунгу, уж он такой хороший хлопец был, ему бы Галю! У Сашки Шеремета, будующего каптёрщика и Вовы Литвинова, будующего кодировщика ноги оказались не на высоте. Я такое видел только в кино. Волдыри, оказались набитыми ранее, до нашего появления в роте и лопнули на третьем круге. Мы конечно, как полагается порадовались чужому горю и думая каждый о своей шкурке надеялись тем самым вымолить отдых и отказ Вовы на дальнейший забег. Но в планы Вовы, как оказалось это не входило и он не долго думая объявил их ранеными. Вот мы поначалу за них порадовались и решили тоже таким образом шлангонуть ( слово это нам с первых дней очень понравилось ) в будующем. Говорят, что простота наивна, но оказалось что в условиях карантина, она наивна в двойне. Что значит быть раненым нам дали почувствовать немедленно ибо раненые и правда требовали оказания помощи и мы понимали, что Вова справедлив и по отцовски заботлив, но то, что он далее предпринял, ни в какие ворота не лезло! Вызвав шестерых и приставив их по трое с каждой стороны к раненому от велел их забрать с собой, ибо говорит, не красиво оставлять товарищей посреди расположения чужой части, да мало ли, что, да вдруг враги, али ещё какая напасть, вы что? За ручки, ремешочек и ножки и лёгоньким спринтерским бегом впереди строя!ч Чё то в голове у меня не уместилось насчёт сомнительного происхождения моих новоиспечённых друзей??? На фиг они нужны, чтобы их вот так, за ради Христа таскать? Во придумали не спросясь. Но гыркнув для острастки, что-то типа я не понял, что вы сказали, мы, еле дохлые, скрипя сердце попёрли первых своих раненых в неизвестность. Но, как оказалось самим раненым было быть не слаще чем нам. Тумаки по надпочечникам и по попе стали всё чаще и чаще доставать горе-раненых. Шеремет Сашка, тот как бугай, квадратнее самого Вовы отказался от предложенной услуги по доставке его тела на базу и продолжал кровяня ноги дуть первым среди равных. Первых было двое или трое, мы, и я в том числе равными себя не считали и еле чиркали по брусчатке. После смены носильщиков, Вова решил покончить с внутренним и внешним позором и подрыгал, вместе со всеми на своих пухленьких ножках. Вовка Литвинов был из Украины и такой милый, такой розовый и пухленький, что наверное мог играть в трёх мушкетёрах, если бы пригласили. Жизни моей пришёл конец и я понял, что я буду следующим легко-раненым. Но видно я поторопился с таким ходом мыслей, ибо мы завершив третий кружок вынеслись на огромный стадион ( у страха глаза велики ) и перешли на странного вида вид передвижения. Кто его придумал, убил бы. Глупейшая вещь этот "гусиный шаг". Да я бы этих гусей, да я им за этот шаг, никогда их есть не буду,вот. Боже, дошло наконец-то, откуда на попе столько гуталина! Бедные мои штаны, я так ими гордился и любовался, как же? Я тоже солдат ГСВГ, что с ними будет и как перед людьми в них казаться, а вдру случится поблизости слабый пол, а жёны начальствующего состава, а вдруг немки забредут на территорию части на нас посмотреть? Но гусиный шаг был не так ужасен, как тот чёрт, что вымахивал антенной стоя на бугре! О ужас, это же работающий локатор, гроза всех мужских достоинств и первопричина раннего облысения служивщих рядом с ним. А мы не взирая на опасность, так медленно приближаемся к наму, о что с нами будет. Говорили, что сами-то локаторщики успевают запрыгнуть в люк жнлезногогроба в тот момент, когда антенна направлена от них, но мы-то никуда не запрыгиваем, а облучаемся прямо перед ним. У них там, на Украине, что не говорили разве про опасности локаторов и ограниченном времени нахождения в зоне его действия, а? Из забегов по стадиону, чередующихся с гусиным шагом, мы поняли, что Вова ничего-то и не знает о икс-лучах и им подобным. И радости не было конца, когда дохлых мух, но не бойцов, Вова увёл строем со стадиона. Радости нашей не было конца, но конца, как такового в армии оказывается вообще не бывает. Наши тела с отделёнными душами уже находились в другом, не менее опасном для здоровья месте, а именно у химчистки на спорт-городке. Но я бы от себя добавил-на дыбе. Именно на дыбе и не иначе. Длинный ряд турников принял нас не охотно, сказалась наша усталость и время суток. А время упрямо приближалось к обеду и организм отказывался лезть на перекладину и всячески стремился увильнуть. Вместо сосисок на обед, нам предложили самим ими стать и что это такое нам скоро предстояло на своей шкуре испытать. Одних подвесили сразу, другим дали потрепыхаться, но исход был один для всех одинаков. Висеть и никаких гвоздей! Силушкой меня природа не обидела, её вообще отродясь в моём теле не было, в других мощах было не лучше. А, висеть, так висеть, раз Вове так хочется, чёрт с ним с телом. Душа уже отделилась, пусть с телом делают, что хотят, не жалко. Только тело-то без души не смогло само-то полезть в гору, пришлось его поднимать товарищам. Время поджимало и работало уже не на начальника штрафбата, но на наши животы, ибо сказано в уставе чёрным по русски, война-войной, но обед по расписанию. С ним ничего нельзя поделать, его можно только съесть. После построения, прибытия в роту и первого мытья рук и лиц, строем двинулись на приём пищи в столовую. Удивились меню и по достоинству оценили предложенный обед и прихватив энное количество добавки в карманы в виде черняжки, спокойно отправились в роту учить уставы и клевать пшено в ленинской комнате. Остаток дня нас не мучили, дали позубрить кого-как зовут и как себя вести среди взрослых. Что было далее и как прошла первая ночь в кубрике, это тема следующего разговора. Но, что было утром! Вот это можно и здесь сказать. Было "хмурое утро", ибо за какой-то промежуток времени мы лишились ног и разучились ими пользоваться, как средством передвижения. Надо было начинать сначала, как 18 лет назад. По стеночке, вдоль шкафчика к унитазику и обратно, по стеночке, за перильца на свет божий, а там опять нас уже поджидал злой демон, Вова Бунга.
Владимир Мельников 3: Люди, я против переноса моих постов из других тем. Я ведь подпадаю под защиту авторских прав. Я лишь даю согласие на дублирование ради дела своих баек сюда. Это будет справедливо. Согласен, что читать бред легче в одном месте, но ведь я конкретно отвечаю людям имеющим право на мой ответ, а то получается не очень красиво. Люди, понимаешь, знают, что я обязательно отвечу и не находят ответа, а тут ни к кому обращённые мои рассказы понимаешь процветают. Это не дело. Я на это не подписываюсь и буду жаловаться в Гаагский трибунал, если поеду в Албанию
Владимир Мельников 3: Мой начальник карантина Владимир Бунга, сержант, которого уважали и почитали не только мы, духи, но и его сослуживцы. Вова, вдруг доведётся тебе всё же прочесть этот пост, думаю, что ты будешь только сильно благодарен мне, как первому вспомнившему тебя и отметившего твои дела. Вов, прости за глупые рассказы, но ты, думаю себя узнаешь и скажешь : вот, гад, а ведь и правда всё так и было на самом деле, да и самому о себе не вредно для молодого, стареющего организма послушать солдатскую байку. Вот обо мне так написал кто, а? константин Костя, с праздником тебя. Можно я маленько пропишу сначала про мопедов, а когда-нибудь, после забанивания, про мазуту. Так вот, как следует из моих предыдущих писаний, прибыли мы в роту под конвоем прапорщика Сергея Гузенко и старшего лейтенанта Александра Лемешко со стадиона, после торгов на местной бирже труда, как нам потом правильно объяснили всезнающие топ менеджеры и по совмещению, местные демоны ночи, для выполнения самых грязных видов работы, сроком на 730 дней. Торги происходили примерно, как и 200 лет назад в США, а именно: работорговец ходил сзади строя, кучкующихся почти солдат и выискивал себе здоровых работников, как то-мотоциклистов, водителей категории "А", "В", "С", художников, писателей ( в смысле умеющих писать калиграфическим и иным почерком ), электриков, бухгалтеров и игнорируя выкрики вышестоящего на бугре начальства из штаба дивизии, отправлял людей к надсмотрщику. Ходил такой человек в танковом бушлате без погон, на голове красная фуражка с высоченной тульей спецпошива и носимая с определённым шиком и маленько картавя и кривляясь пытал у нас ума. Мы стояли кучкой, как прибившиеся ещё там в Москве на ГСП и естественно смотрели с интересом и тоже хотели, чтобы и к нам он подошёл. Очень хотелось с ним похамить и поёрничать, тем более он сам повод давал. Правда, ведь чего нам кого-то бояться, мы ведь ещё не присяжные и не его рабы. Смотрим он одного загрёб, другого отправил к прапорщику в огромного, не по росту юфтевых сапогах, похожего на сына полка или беспризорника в сапогах гренадёра, прапорщик задиристым и оборотистым оказался в последствии. К нам подошёл, а мы стояли из одной группы, бывшие ученики-электрики и так он нам "здорово бойцы! ". Здорово мы ему ответили, ну всё, как положено перед началом кривляний или мордобития, а он нам " ну, что есть электрики или нет? ", а чо, говорим? А то, что нужен мне боец, сильно грамотный в электрике, но только чтобы не по рассказам, а в сам делешный, не ниже. Тут один чувак из Москвы и выперся грудью вперёд, я мол знаю всё и даже закон Ома при случае могу прочитать по букварю. А Лемешко ему раз блокнот и говорит, а схему-лампочка Ильича-выключатель слабо начертить? Да я такие вещи на Олимпиаде-80 при строительстве объектов делал, да ты чо бушлат? А он, кто ещё может нарисовать? Ну и чёрт меня дёрнул. Я говорю вот с Николаем Левашовым, ну очень люблю электрику, а он ручку в руки в сторону от толпы, а я назад. Но сила во мне никогда не присутствовала, сколько себя помню и я уступил. Нарисовал сию схему, а что хлопец ещё можешь? Да всё, да я студент Московского Энергетического института, вот тут и получил я усиленного пенделя от ротного и понеслась душа в сторону Гузенко. А в догонку ротный крикнул, что я ему мол мозги пудрю и что такие мне люди до зарезу нужны. Гузенко, когда меня увидел, то сразу признал и порадовал, сказав, что а как ему такие люди нужны в мопеды и пообещал из меня выбить студенческий дух, ибо в его мотоциклетном взводе умников не должно быть по определению. Кто самый умный во взводе? Правильно-прапорщик Гузенко! Поднабрались мы будующих мопедов и по брусчатке прямиком в роту. Рюкзачки сложили в каптёрку и на завтрак в столовую. Ещё из Москвы я заначку, как куркуль сделал из 30 рублей червонцами для обмена на марки и спрятал их, сложив кубиком, в замысловатые и вроде насквозь проглядываемые петельки в месте присоединения лямок рюкзака, да так они и сохранились во время всех шмонов и я потом через пару месяцев их перепрятал в хлястик шинели и обменял перед поездкой в отпуск. Прибыли мы после завтрака, а время уже к 11 подбирается и повели нас поселяться наверх и приводят нас, о Боже, в 13 кубрик! Думай, что хочешь, верь-суеверь, но число 13 есть число 13. Кубрик в конце коридора 2 го этажа, кровати в ряд. Некоторые кровати в два яруса. Меня определяют от входа налево, кровать третья, четвёртая.у стены, не у окна. Очень я сквозняков боялся, было во мне 48 килограммов и всякое могло произойти, могло и унести ненароком, откуда мне знать про силу немецких сквозняков. Я не вру, действительно я мало уделял внимания качеству питания и совсем не подготовился к такому наказанию, как служба в армии, ведь я был сладкоежка и слабак, в смысле физического воспитания. Ну откуда я мог знать, какие нужны в том году были призывники? Может я бы и поотъелся и поднакачался. Себе я нравился, а вот командиру карантина показался заморышем, да я и слов таких обидных никогда не слышал. Где были людишки мы не знали и после показа спального места нам разрешили перекурить и пошляться, туточки, с краю. Мы высыпали на улицу и было нас человек несколько, ну семь, ну восемь, но никак не девять. Нам понравился красивый молодой дневальный у тумбочки со штык-ножом и строгим выражением лица и курилка нас вполне устроила, свободная и скамеечки в ряд, в общем-годится, согласны мы тут остаться, а там видно будет. Цену мы ведь себе знаем и законы тоже. Долго нам не пришлось выгреваться на октябрьском солнце ибо громко топая притопала странного вида команда людей совсем потерянного вида и с сильно испачканными попами гуталином. Нам их враз стало жалко, мы думали это пехота проходит курс полного уничтожения личностей и порадовались за себя и свои королевские войска. После "разойдись", бедные пехотинцы поковыляли на ходулях ( и кто их так научил ходить, ума не приложу ) прямиком на скамеечки и начали спрашивать вещи не известные нам доселе. Всё выискивали каких-то "земляков", наверное это жители сельской местности и ищут они тех, кто с ними на земле работал? Но оказалось, что земляком мог быть каждый, два лаптя на карте не были этому помехой. Так и я оказался в числе своих земляков. Потом просвещение двинулось в сторону выживания и подбора себе крыши в виде этих самых "зём". Говорят, что если найти земляка, то жизнь твоя может продлиться дольше, чем положено. Но остальные не имеют никаких шансов на выживание. Земляков оказалось много, да только толку от них, как от ишака молока. Каждый выживал, как мог. После перекура странного вида папирос, нас, ко всеобщему ужасу тоже запихнули в стадо пехотинцев и к нашему неудовольствию повели умирать за склад на площадку перед клубом артполка. Там на квадратиках нас построили, пошагали, ножку потянули и за трёп с строю, строем "бегом-марш", пригласили пробежаться, туточки, совсем не далёко. Мимо стекляшки-чайханы, вверх к стадиону, да мне даже понравилось, а что? Да я ведь и не знал, что можно строем так весело бежать и травить всякую чушь и анекдоты. Ну бежим, ну и что, смотрим другие бегут...Одно стали подмечать, бегут-то без погон, как из штрафбата солдаты и оружия нет при них. Не понравились мы себе такими, дошла до нас наша заметность и неприглядность, да и форма слишком отличалась от тех, кто свободно перемещался. И заныло у нас-духи мы и есть духи. Вовсе мы не люди, но тени. Ох, когда же и мы так вот сможем ходить, а не бежать за огромного роста бугаём с грубым голосом и гуцульским выговором сержантом, явно из спорт-роты специально выписанным на нашу погибель. Вова Бунга, начальник штрафбата-карантина, своё дело знал на "ять" в квадрате. Сержант-качёк, под два метра, спина и грудь в сплошных наростах бугров из перекачанных мышц, представлял зрелище, достойное Олимпиады-80. Сначала нам понравилась его беготня вокруг кольца, даже назрела мысль, а не написать ли ему благодарственную запись, за проведённую, ознакомительную прогулку вокруг дивизии, ведь мы ничего ещё не знаем ни в общем, ни в целом о Германии и не знакомы с расположением частей нашего гарнизона, а нам ведь тут 2 года жить. Но пробежав по замкнутому кругу и еле вытянув на втором дыхании в горку от танкового полка ( ого! Танк на постаменте, надо припереться поглядеть! ) мы поняли вдруг, что Вова-то и сам плохо знаком с расположением частей ибо он по недомыслию вдруг снопа попёр по второму кругу, он, что не местный? Надо ему срочно подсказать, что он промазал и проскочил наш поворот к роте и скамеечкам в целом. Но, то ли мы тихо кричали, то ли он нас плохо понимал, но мы продолжали нарезать круг по второму разу и напрасно терять наше драгоценное время, ведь пора было курить и перематывать сбившиеся в мысах портянки. Первый, круг нам показался необычайно длинным, но второй мы проскочили гухая сапогами и оторванными от бронхов лёгкими гораздо быстрее. Не хотелось верить в плохое, но мысли были о том, что Вова про нас просто забыл. Может это он так тренируется, а мы по инерции за ним, ничего толком не поняв, увязались сами? Я не вру, не один так наверное стал думать, ибо начали потихоньку выпадать из забега на смерть и отваливать на тротуар от греха и Бунги в придачу! Я по инерции, а ещё больше от трусости продолжал выкидывать свои спадающие боты вперёд, боясь, что меня могут исключить из армии. Строй вытянулся на третьем круге кишкой и повалился местами на траву. Падая на спину, молодые бойцы схватывали руками сапоги и хватались за мокрые от крови ноги. Оказывается не все умели наматывать правильно портянки и во время бега терпеливо помалкивали и не хотели огорчать всеми любимого начальника штрафбата Вову Бунгу, уж он такой хороший хлопец был, ему бы Галю! У Сашки Шеремета, будующего каптёрщика и Вовы Литвинова, будующего кодировщика ноги оказались не на высоте. Я такое видел только в кино. Волдыри, оказались набитыми ранее, до нашего появления в роте и лопнули на третьем круге. Мы конечно, как полагается порадовались чужому горю и думая каждый о своей шкурке надеялись тем самым вымолить отдых и отказ Вовы на дальнейший забег. Но в планы Вовы, как оказалось это не входило и он не долго думая объявил их ранеными. Вот мы поначалу за них порадовались и решили тоже таким образом шлангонуть ( слово это нам с первых дней очень понравилось ) в будующем. Говорят, что простота наивна, но оказалось что в условиях карантина, она наивна в двойне. Что значит быть раненым нам дали почувствовать немедленно ибо раненые и правда требовали оказания помощи и мы понимали, что Вова справедлив и по отцовски заботлив, но то, что он далее предпринял, ни в какие ворота не лезло! Вызвав шестерых и приставив их по трое с каждой стороны к раненому от велел их забрать с собой, ибо говорит, не красиво оставлять товарищей посреди расположения чужой части, да мало ли, что, да вдруг враги, али ещё какая напасть, вы что? За ручки, ремешочек и ножки и лёгоньким спринтерским бегом впереди строя! Чё то в голове у меня не уместилось насчёт сомнительного происхождения моих новоиспечённых друзей??? На фиг они нужны, чтобы их вот так, за ради Христа таскать? Во придумали не спросясь. Но гыркнув для острастки, что-то типа я не понял, что вы сказали, мы, еле дохлые, скрипя сердце попёрли первых своих раненых в неизвестность. Но, как оказалось самим раненым было быть не слаще чем нам. Тумаки по надпочечникам и по попе стали всё чаще и чаще доставать горе-раненых. Шеремет Сашка, тот как бугай, квадратнее самого Вовы отказался от предложенной услуги по доставке его тела на базу и продолжал кровяня ноги дуть первым среди равных. Первых было двое или трое, мы, и я в том числе равными себя не считали и еле чиркали по брусчатке. После смены носильщиков, Вова решил покончить с внутренним и внешним позором и подрыгал, вместе со всеми на своих пухленьких ножках. Вовка Литвинов был из Украины и такой милый, такой розовый и пухленький, что наверное мог играть в трёх мушкетёрах, если бы пригласили. Жизни моей пришёл конец и я понял, что я буду следующим легко-раненым. Но видно я поторопился с таким ходом мыслей, ибо мы завершив третий кружок вынеслись на огромный стадион ( у страха глаза велики ) и перешли на странного вида вид передвижения. Кто его придумал, убил бы. Глупейшая вещь этот "гусиный шаг". Да я бы этих гусей, да я им за этот шаг, никогда их есть не буду, вот. Боже, дошло наконец-то, откуда на попе столько гуталина! Бедные мои штаны, я так ими гордился и любовался, как же? Я тоже солдат ГСВГ, что с ними будет и как перед людьми в них казаться, а вдру случится поблизости слабый пол, а жёны начальствующего состава, а вдруг немки забредут на территорию части на нас посмотреть? Но гусиный шаг был не так ужасен, как тот чёрт, что вымахивал антенной стоя на бугре! О ужас, это же работающий локатор, гроза всех мужских достоинств и первопричина раннего облысения служивщих рядом с ним. А мы не взирая на опасность, так медленно приближаемся к наму, о что с нами будет. Говорили, что сами-то локаторщики успевают запрыгнуть в люк железного гроба в тот момент, когда антенна направлена от них, но мы-то никуда не запрыгиваем, а облучаемся прямо перед ним. У них там, на Украине, что не говорили разве про опасности локаторов и ограниченном времени нахождения в зоне его действия, а? Из забегов по стадиону, чередующихся с гусиным шагом, мы поняли, что Вова ничего-то и не знает о икс-лучах и им подобным. И радости не было конца, когда дохлых мух, но не бойцов, Вова увёл строем со стадиона. Радости нашей не было конца, но конца, как такового в армии оказывается вообще не бывает. Наши тела с отделёнными душами уже находились в другом, не менее опасном для здоровья месте, а именно у химчистки на спорт-городке. Но я бы от себя добавил-на дыбе. Именно на дыбе и не иначе. Длинный ряд турников принял нас не охотно, сказалась наша усталость и время суток. А время упрямо приближалось к обеду и организм отказывался лезть на перекладину и всячески стремился увильнуть. Вместо сосисок на обед, нам предложили самим ими стать и что это такое нам скоро предстояло на своей шкуре испытать. Одних подвесили сразу, другим дали потрепыхаться, но исход был один для всех одинаков. Висеть и никаких гвоздей! Силушкой меня природа не обидела, её вообще отродясь в моём теле не было, в других мощах было не лучше. А, висеть, так висеть, раз Вове так хочется, чёрт с ним с телом. Душа уже отделилась, пусть с телом делают, что хотят, не жалко. Только тело-то без души не смогло само-то полезть в гору, пришлось его поднимать товарищам. Время поджимало и работало уже не на начальника штрафбата, но на наши животы, ибо сказано в уставе чёрным по русски, война-войной, но обед по расписанию. С ним ничего нельзя поделать, его можно только съесть. После построения, прибытия в роту и первого мытья рук и лиц, строем двинулись на приём пищи в столовую. Удивились меню и по достоинству оценили предложенный обед и прихватив энное количество добавки в карманы в виде черняжки, спокойно отправились в роту учить уставы и клевать пшено в ленинской комнате. Остаток дня нас не мучили, дали позубрить кого-как зовут и как себя вести среди взрослых. Что было далее и как прошла первая ночь в кубрике, это тема следующего разговора. Но, что было утром! Вот это можно и здесь сказать. Было "хмурое утро", ибо за какой-то промежуток времени мы лишились ног и разучились ими пользоваться, как средством передвижения. Надо было начинать сначала, как 18 лет назад. По стеночке, вдоль шкафчика к унитазику и обратно, по стеночке, за перильца на свет божий, а там опять нас уже поджидал злой демон, Вова Бунга.
Владимир Мельников 3: Переспали мы на новом месте, как у невесты в доме, когда её родители, оставили будующего зята, чтобы он не тащился в соседнюю клуню на ночь глядючи или как-то так. Но перед тем, как баиньки нам сделать, произощли собылия глубоко потрясшие мой молодой и не окрепший, армейский организм, а именно и буквально и думаю, что меня поймут те люди, которым пришлось пережить "голодомор" и выжить. Никогда не думал, что хлеба бывает много! Никогда, хотя и не голодал и деньги свои водились, но чтобы самым святым можно было сначала убить, а потом запугать, с этим мне довелось столкнуться впервые. Вы уже все поняли о чём пойдёт речь, о том, как может оказаться полезным урок и вредным самое вкусное, что есть на свете. Да о чёрном хлебе, теперь я догадываюсь, кто дал ему это имя. Думаете пекари за его цвет? Неа, мы духи-нехватчики. Первый завтрак запомнился, но усомнил нас в его соответствие, ибо нам не верилось, что то, что мы возили ложками есть нормальная солдатская еда. Считали, что чисто старшины роты прикол, не иначе. Хотел гад нам угодить, скажем, чтобы не передумали и через плац в другой полк не перебежали, водился за ним такой грешок. Ну, думаем, зараза, держись. Нас много, ты один. Набрались терпения, все выходки Вовы Бунги, типа "равняйсь-смирно-шагом марш" стерпели, а пусть кричит, строй гусеницей уже отошёл от парка и цокая жестянками попылил в прохладу деревьев по направлению столовой. Народу было немного, человек 36-37 и Вова по тротуару не в счёт. Песни петь нас ещё не научили, равнение тем более, но не знаю почему, а строй получился всё-таки и не плохой. Идём себе мимо санбата, мимо плакатов с предателями революции и её врагами по совокупности -Батькой Григорьевым, потом ещё одним не нашим батькою, Батькою Махно, потом Марусей, потом Героем Полярником Колчаком, тоже туда же в последнее время подался, потом каким-то не батькой , а просто Деникиным, до Юденича, баронских кровей дошли, а дальше провал, забор из щитов закончился и мы переключились на обзор слева. Слева открылась прекрасная стела с паутиной их букв наверху, не сразу разобрали о чём и Лениным в окружении Героев нашего времени-Героев Советского Союза, которых наши лепщики перед нашим появлением летом слепили на чердаке той столовой, куда мы и топали. Тополя пирамидального вида, огибали бровку и мы пошли круче, забирая правым плечом. Из окна столовой по традиции выглядывал дежурный мопед и гад чему-то радовался. Наверно о маме в эти минуты вспомнил, а может от радости, что боль утихнет и ночи станут у него на пару часов длинее против нашего. Ещё несколько шагов и "рота-стой-раз-два", направо, слева по одному шагом марш. Две минуты и мы.....опять шагаем в обратную от счастья сторону. Потыкались, потыкались в дверь, а дальше никак! Никак не получается дальше-то, Вове не нравится, как мы сильно его любим и бегом валом впереди него летим. Вот противный мужик попался, так и до греха недолго. Охота начала уходить и есть и пить, мы так не согласны и верните нас обратно к маме. Но Вова видать принципиальный мужик был и говорит, нет Вы обязательно туда попадёте и есть, как миленькие будете, вот только если... Пару тройку "если" по горбу ближнего своего конечно нашлось, да разве мы, да разве для товарища, да не жалко, сочтёмся в кубрике. Ступеньки летели, как птицы, этаж на этаж и вот она наша мама, наша кормилица и поилица, светлая и чистая солдатская столовая. О Боже, да куда же я попал, не в ресторан ли? Столики из пластика, мест по четыре за столиком, кастрюльки красивые и тарелочки с подставками и кружечки не уставные, пластмассовые. Да ещё, что-то в тарелочке, да Боже, это же закусь, верный признак хорошего тона и радушного гостеприимства. Слава, тебе партия, спасибо комсомол, что вырастил вместо родителей и к такой службе приставил, рады солдаты видать, сидючи в столовых гарнизона, в этот час и принимая пищу, достойную богов. Враки, всё враки. Гады, вот приду на дембель и за растройство и клевету надаю по шеям врунам про плохую солдатскую жизнь и питание в суе. Все в беленьком и сытеньком, боец к бойцу, со все нам угощением, да на колясочке, ка в ресторане кастрюльки довозят и дедушкам раставляют, но нам особое выказано почтение, мы первые. Рота ещё строится, но через минуту тоже приступит к приёму счастья. Оробели скажу я Вам братцы, чесслово оробели. Не знаем, как есть, с чего начинать. Но, как говорят, дурное дело не хитрое и кто посмелей или по наглей, но выцепили из кастрюль гущичку и себе в мисочку, не зевай, рот не разевай. В кастрюльке до верху, со скалочками и колечками зажаристого лучка, плотненько ложечка стоит, видать не водица без капусты, а наваристый борщ из свежей капусты со свенинкой. Глаза скосили в сторону белого человечка, голенького под курточкой из простынки и в таких же штанишках, повар видать подумали мы. А он то глазки в кучичку, рот до ушей, не нарадуется на нас. Земляки, говорит есть? Есть говорим, а тебе на сколько лаптей по карте, ты скажи, к тебе все готовы в земляки податься, лишь бы подальше от начальства, да поближе к повару. Рота по голосу о себе заявила, про фуражку красную и звёздочку на ней рассказала ором и гулко на всю столовую и лавой по застольям полилась. Старшина роты со своими прибаутками ввалился и лицо дежурного стало цвета белого светлей. Кровь отлила в более укромные места от греха подальше, мало ли, что сейчас может произойти? Колёсиком на своих ножках, после удачного доклада, прапорщик Верховский прокатил до противоположного выхода и осел накрепко. Кастрюлька показалась детской на наш взгляд для него, опустошил он её ещё раньше, чем мы моргнули, пару раз хватил компота из кружки о о ужас! Рота встать рекратить приём пищи, выходи строиться! Куда строиться, вы што папа, с дуба рухнули или компоту опились? Да мы только сели перед Вами, ещё и 20 минут не прошло. Я думал это так здесь шутят, но оказалось, что здесь так быстро надо кушать, кушать до того, как успеют пошутить. Вот тут нам пригодился вчерашний опыт более находчивых и не менее прожорливых товарищей. Спасибо им за науку, хлеб со стола и в карман, до ужина, говорят далеко. Обида стала уходить, хлеб греет душу бойца, не всё так плохо, жить можно. Сами виноваты, вон люди, хлеба в борщ и стала "тюря", да зато есть можно не такая огненная. Люди потюрились и сытым брюхом бляху погнули, а нам дуракам она к позвонку селезёнку придвинула. Я до строя успел дожевать и запихнуть чёрненького, кто-то на потом оставил. Пока дошли до роты, сто раз пожалел о жадности. Но далее дело приняло такой оборот, что до сих пор оторопь берёт. Рота стой, на право, В одну шеренгу становись. Вывернуть карманы, стоять смирно! Вывернули карманы, хлеб на землю попадал, грех конечно, но можно поднять и птицам покрошить или самим съесть, хлеб ведь. Не хватает, говорит нам Вова? Да не успели мы, первый раз мол мы, исправимся. Нет, говорит Вова, в армии к исправлению надо руку и устав немедля прикладывать ибо Родина ждёт. Гонца заслали, быстрее голубя почтового вернулся с буханкой счастья, чёрного цвета, чистый шоколад. Зависти не было предела, буханка нашла своего хозяина и осталась в его руках единолично. Эх, хлопец, как же тебе блин подфартило сегодня, ну почему, как счастье, так мимо, не нам. До вечера хавать не захочется, но о нас ты подумал? А, малец? Кому счастье, а ему два сразу. Первое, счастье-не стоять по стойке смирно на левой ноге и не держать првую ногу носком на уровне коленки, второе счастье-много, очень много чёрного вкусного, горячего хлеба с хрустящими бочками и отваливающейся от корочки, пылающей серединкой. Хлеб припёрли видно с ПАХа. Хлопец видно за нас тоже в огорчении был. Сначала не поверил, думал шутят, но, когда Вова с улыбкой ему приказал выполнять приказ, да, где же вы дурака найдёте хлеб по приказу есть, да его и так только дай. Дай, длилось не долго, хлеб видно и впрямь был очень вкусный, но видно в этот раз попался достаточно сытный и хлопец начал ни с того ни с сего терять принятый темп. Нам это не понравилось, наш вестибюлярный аппарат начал нам кружить голову и тыкать ногами друг в друга, а то и в асфальт. Долго так продолжаться так не могло. Мы держались изо всех сил, радовались конечно хотя бы одному из нас, но надо же и совесть знать, жри гад быстрее бо попадает все разом, мочи больше нет нам. Но, что-то пошло не по сценарию...хлопец начать громко икать ни с того ни с сего говорить дайте типа компоту или хотя бы воды и я хлебовозку съем, а так больше нет мочи, лезет тестом обратно. Я говорит не отвечаю за себя, а за последствия тем более. Вова стал проявлять муки совести, начал описывать круги и всё чаще казать спину строю. Хлопец, не долго думая стал отщипывать кусочки счастья, размером с хорошую скибку и раздаривать направо и налево. Мы к нему лицом значит стоим и он значит не только к нам лицом стоит, но и лицом повёрнутый слал вдвойне, коль стал так свободно разбазаривать одному ему открывшее счастье, пустодом, решили мы. Тюха-матюха, не иначе, не из голодного видно края. Хлеба стало мало, Вова устал ждать, сделался близким к состоянию апатии или типа того и мы не скрываясь начали скулами смелее двигать. Товарищу ведь помогаем, проступок ведь полезный. Но, не долго челюсти жевали, послали голубя снова на ПАХ! На ПАХе этого добра было видно на целую роту, не то что на наших нехватчиков. Ох и долго же нам пришлось теми челюстями тот чёрненький с корочкой хлебец нямать, ох долго хлопцы и девки! Как оно, так вышло-то всё из под контроля, да как же мы босяки лопухнулись с той чёртовой выручкой и взаимопомощью, что и не помню чем дело кончилось. Помню, что чем больше кусаешь, тем больше его становится, а организя то гад сволочной оказался, не знал я, что я сам по себе а он гад сам по себе. Столько лет душа в душу жили, а тут враз наши дорожки разошлись, а всё из-за чего думаете? Из-за Вовы? Нет, дудки Вам, из-за хлеба. Потом дошло, почему больше чем на столе хлеба солдату не положено. Видно и старшина роты тоже прошёл курс молодого бойца полностью и черняжкой перед строем баловался. Видно, чтобы организм был в согласии с умом, ему больше 200 граммов хлеба за раз нельзя давать, это я на себе понял. Слава Богу, теперь чёрный хлеб только в пакетике завязаным держу. Так, на всякий случай, а вдруг голодомор во время кризиса объявят.
ramil: Случай на Балтике. Летом зенитчики нашего полка поехали на стрельбы, на Балтику. Там они стреляли своими Стрелами, а мишенью был снаряд из ГРада который они догоняли над морем и затем сбив его, падали в воду, без боевого заряда они были, и их вылавливал катер. Вот и стрельнул Град, стартовый заряд сработал, а маршевый нет, Град и упал сразу в море. А зенитчики уже Стрелу свою выпустили. Она в небе ходит кругами, свиристит в наушниках, ищет цель своим прицелом, самонаводящаяся, ищет все что быстро движется. Ну все подумали так: вот цели не найдет, двигатель топливо выработает и упадет ракета в море, и ее поднимут. А Стрела тут как засвиристит, значит нашла цель, и сиганет вниз на землю и полетела. Что было? Рядом с полигоном находился курорт и туда на своей машине ехал поляк. Скорость у него была приличная, прицел ракеты захватил движущийся объект и погнался за машиной. Ракета машину догнала ударила в левое переднее колесо. Машина в хлам, поляк сломал ногу, перепуган. Ему за машину и перелом сразу заплатили. Но формально он был тоже виноват, превысил скорость, там было ограничение. Взрыва не было, топливо у ракеты кончилось, а боевого заряда на ракете не было. Когда зенитчики приехали в полк, все только об этом говорили, а замполит на плацу срубил речь: Все правильно, ракета сделанная руками пролетариев просто так никуда не летает, поляк наверное из Солидарности, наша ракета его нашла и наказала! Вот была умора! Польская Солидарность конечно нам мешала, зима-весна 81 у нас была с табачным голодом, поляки не пускали наши поезда в ГСВГ, и мы остались почти без табака. Но договориться до того, что ракета наказывает людей по идейным взглядам, это было запредельно. Вот такой случай на Балтике. Рамиль Рахимов 1 минбатр. 80-82
Анатолий: У нас, в 31 ОТБ, есть вышка, да непростая! Далеко с нее видать. Ну, кто служил у нас, те знают, в парке она стоит. Так вот, на этом посту, т.е. на вышке висел тулуп, большой и непростой, т.к. стоит его одеть, то сразу у часового глазки медленно закрываются и он видит происходящее куда далее чем обычно и бинокля не надо, даже сквозь стены, ну а раз на вышке дали осматривают, то внизу, вон тот молодой, секет тихонечко из-за угла за дежуркой и караулкой. И вот на праздник (23 февраля) я решился и влез на эту вышку, одел тулуп, глазки закрылись и увидел следущее: смотрю к соседям (28 тп) со стороны Угольного городка девчонка катит тележку с пирогами, поздравлять значит. Ждал, ждал, думал авось и к нам кто заявится. Нет пока никого. Смотрю и надо-же увидел, Sergei идет туда-же с подарками, идет быстро, но петляя, оглядываясь и следы заметая. Не от того ли, кто здесь круги нарезает, уже натерев мозоли на ногах, с чернильницей и гусиным пером в руках, выискивая кого-то тревожными глазами и что-то на ходу строчащим не глядя в тетрадь? О, успел Sergei проскочить, а то опять этот, что с пером, пробегает. А это кто там, с подносом, на котором нашивка танкистов лежит, тоже к ним преться? Знает хитрец, чем лутше пронять нашего брата! Ой, к нам бы кто заявился. Так этож ... avakum! И чего это в танковый и пироги несут и начальство с подарками туда-же. Не спроста это все. А к нам никого. Наверное потому, что у нас только чефирь, а в танковом наверное брага поспела. О, вон, опять тот, что с пером, бежит и на ходу малюет, что-то важное наверно, аж мокрый весь от пота. Ну и слава богу, не к нам! Лутше бабу ягу подождем, али лягушку царевну. До весны не долго осталось, тогда лягушек и половим на пруду. Я места знаю...
Владимир Мельников 3: Ответ бойцу на его вопрос. Если ляжет, то пусть останется. Alexandr69 Правильно, в лифте в подвале была сапожная мастерская, но однажды с одним бойцом из ЗРП взвода приключилось плохое. Он то-ли из отпуска позднее вернулся, то-ли не столько выпил, но факт в том, что наш любимый сраршина роты прапорщик Верховский, да нальют ему из под полы, при всём могуществе бартера: три мешка мела плюс бочонок краски плюс два ведра олифы плюс мешок цемента, не сумел убедить начальника дивизионной губы, в том, что его цемент застывает быстрее азота, и всё из-за человечка, который там чалился уже три месяца, за то, что сидя и разбирая автомат, засунул в рожок один боевой патрон и в голову не целясь с полметра случайно попал и убил так, что тот стал мертвее не бывает. Дело было не могу сказать в каком полку, но боюсь, что в одном из пехотных. И вот тогда наш замечательно сообразительный и находчивый Лемешко Александр Данилович, комроты и прикололся бойца с нарушением устава, запихнуть в лифт в подвале. Лифтовая шахта соединяется с дверями лифта на первом этаже и вой губиста из подвала сильно травмировал психику бойца, спавшего на тумбочке и никак не давал последнему сосредоточиться и увидеть во сне такое, от чего бы сам маршал Устинов ахнул! В лифтовых половинках были отверстия и люди, проходившие в ночи в умывальник или в класс, рисовать албомы, были сильно встревожены застрявшим человеком в лифте ибо некоторые действительно не знали о добром умысле ротного и всячески пытались найти либо пульт управления лифтом или пробовали по русски вызволить потерпевшего. Другая часть посетителей пыталась оказывать удачнику, всяческие комерческие услуги, как-то: сходить за него по-лёгкому-по-крупному, покурить, поесть картошки фри из кулёчка, напиться, создать комфортные условия для предстоящего отдыха на стальном полу, ну и другие, не вошедшие в прейскурант. Ничего конечно из этого не вышло. Не спала вся рота, все были счатливы посмотреть, как там оно-то на губе бывает, вдруг повезёт и им в будующем, а обживать место пора уж начинать коллективно, чего там чикаться, короче, все уморились, не выспались, наряд так и не смог по традиции уснуть на тумбочке и конечно не попался дежурному по роте, тот остался не доволен тем, что не удалось штык-нож незаметно вытащить у спящего на тумбочке. Короче весь день пошёл на смарку. С приходом старшины роты хлопот стало ещё больше ибо старшина страсть, как не любил беспорядка и вони, а вот этого добра в узком помещении скопилось столько, что вонь просто не давала солдатам делать умывания и чистку пёрышек в том же самом подвале, а общение с лицом в окошке вовсе подрывало морально-аполитичный дух бойцов и не делало чести администрации роты, так сказать действовало этим фактом не в пользу правых. В России ведь, как? Как, как. Да так-жалеют того, кому плохо. Пришлось бойцу выдать другую меру пресечения его грехов. Эта мера ни в коем образе не могла тягаться с наказанием клаустрофобией, это потом стали про нас ужастики снимать, связанные с лифтамиубийцами, а тогда лифты были так себе, ни себе ни рыбам. Так вот, самым смертным наказанием была у нас "норка" на автомойке, ёмкость полмиллиона гекалитров грязи и вони. Вонь сохранялась за счёт газа Родона и его фракций. На такое не отваживались смотреть даже сами испытуемые. Советские противогазы не выдерживали натиска вони, а резина давала течь пота наружу. Ведро гнулось и плющилось, но человек гладиатор боролся со стихией не смотря на то, что его плющило и колбасило не хуже того ведра. Лифт-убийца показался всем участникам процесса перевоспитания бойца в человека пложительным и взвешенным решением и был прощён заблудшими сынами Отчизны и быстро забыт и вновь превращён в пункт по перековке срарой обуви, ибо из трёх пар сапог, полагавшихся солдату на 730 солдато-сапого-дней, одна зажималась на первом году самим каптёрщиком, компаньоном старшины, а вторая пара недовыдавалась самим боссом и хочешь ходить ровно и комфортно, иди в подвал и полезай-ка в ту узенькую нишу под кинозалом и ищи пару прекрасно изношенных сапог. Потом через гастроном и через чай-хана иди снова в подвал, вставай в очередь у лифта-убийцы и чини себе пару.
Владимир Мельников 3: Sergei На дикий пляж один такой из роты ходил при мне, немцы сдали полиции за вульгарный вид. Вид был семейный, до колен. немцы на диких пляжах до такого тогда вида ещё не додумались, им это претило с детства, мамки не разрешали так безобразно раздеваться до семейных трусов. Им с детства вдалбливали, что вода при испарении охлаждает тело жертвы и можно приобрести профессиональные заболевания, связанные с водными процедурами и здоровым и одновременно дешёвым образом мытия. Ибо нижнее бельё, замоченное в испражнениях купающихся не отстирывается по определению, это раз. Порошок из Буны, тратится два. Энергопотребление растёт три и растёт нагрузка на сети, расход воды и на её очистку расход энергии четыре...Так, о чём это я? Ах да, о семейных трусах солдата и не совместимости моралей отдыхающих. А вот на счёт эротики, да это в самую точку. Это было правда и это имя мне известно, писать буду, но парня жалко, не виноватый он совсем.
Анатолий: "Из трех пар сапог, полагавшихся солдату на 730 солдато-сапого дней одна зажималась на первом году самим каптерщиком, вторая пара недовыдавалась самим боссом..." Володя, а это всем положено было 3 пары сапог, или только дизелистам? (т.к. солярка разъедает сапоги, или еще по какой причине...). А босс - это кто? Да, обидно конечно тебе, будучи стариком, ходить в сапогах, которые хуже чем у салаги. Тут любой тебе посочуствует, т.к. случай невообразимо позорный для старика, если тебя конечно в него перевели, а то может каптерщик помешал переводу, или кто другой?
soldat: Точно могу подтвердить насчет трех пар сапог!!! Две пары юфтевых и одна пара кирзовых!!! Кирзовые использовались у нас как подменка
Анатолий: А в мое время выдавали только по паре юфт. в год и все. А после учебки износ был большой. Но в 31 ОТБ с ремонтом проблем не было, да и сапоги шили тогда качественные. Одна беда, они солярки боялись и если в учебке при заправке танков часто обливать солярой из-за плохих пистолетов и т.д., то к концу учебки им хана! Да еще каждый день они намокали, а по ночам в сушилке сохли, мы их на горячие трубы ставили. Но как-бы не было, до года выдержали! А уж в части, вторые пары, у всех были и к концу службы хорошие. Они и шли в НЗ.
Владимир Мельников 3: Анатолий Анатолий, первая пара выдавалась нам в Калинине в кадрированной дивизии, вернее в бане, перед воротами гарнизона, вторую выдавал Сашка Шеремет из моего призыва, каптёрщик, третью и последующие выдавал взводный, его жена была моей землячкой и служина начальником в финчасти, на первом этаже, у штаба, где была редакция дивизионки и был банк и почта. Да, соляра лилась и в сапоги в тесном кузове во время, когда приходилось на ходу её из бочки ручной помпой перемахивать в темноте под тентом или ночью наощупь, лилась и вовнутрь, не особо заботясь о моём здоровье, когда шланг в зубы и методом создания вакума пытались её добыть и залить в канистру. Больше в рот попадало чем в канистру. Как холс получалось во рту после хлебка и выпуска её от кашля через ноздри в носу. Я ведь на ходу учился это делать, сказали, что надо, ну и начал самовольничать с топливом, до этого я видел, как это делали водилы, ну, думал и у меня так же получится. Ну и у меня получилось, правда взахлёб, но я ведь об этом смолчал для придания себе статуса специалиста, а то думаю опять с жезлом часы на перекрёсток поставят деды менять, опять жрать эти поганые немецкие бутерброды из охотничьей колбасы с зёрнышками и пить ихнюю какаву из термоса. А оно мне надо? Сапоги становились кашеподобные, но организм выходит выжил.
Анатолий: Владимир, да, не сладко было служить в вашей роте. Я это начинаю понимать. Спасибо.
vld501@mail.ru: Летом 77-го выехали на стрельбы в Рагун.Надо сказать что перед этим прибыло пополнение из офицеров к нам в роту в составе 3-ёх человек.Ком.взводов двое и один зам.полит.Приехали,расположились,на другое утро по утряне отобрали человек 10,поставили задачу:скосить всю траву на хим.площадке которая находилась в Ориенбауме на танковом полигоне.Старший группы - молодой лейтенант.До полигона добираться марш-броском,т.к. в учебных БТР нет бензина.Потопали,л-нт дороги не знает,карты ему не дали,повели мы.Пришли ,выкосили.Жара была в этот день грабусов 35.Пошли обратно.Идём вдоль сосёнок а сами знаем что за сосёнками есть озеро и там дикий пляж.Когда едешь в Ориенбаум по основной дороге,то можно было через оптику видеть этот пляж.Короче говорим л-нту что не прочь искупаться.Тот согласился,мы вперед его быстрее через сосны,разделись на выходе из сосен и в озеро.Плывём,равнение налево,народу правда не много,но всё равно есть на что посмотреть.Л-нт выходит из сосен и вот тебе такая картина,он назад,видно что растерялся,не знает что делать.А мы туда - сюда.Ништяк.Короче обратный путь до Рагуна был как на Олимпиаде при забеге на дальнюю дистанцию.Он оказался спортсменом,не то что мы.
Владимир Мельников 3: В продолжение темы далёкой, но не менее близкой, ибо память имеет свойство к восстановлению событий в порядке, близком к правде, поэтому прошу моих сослуживцев и очень хороших людей в частности простить и поправить меня, имею свойство иногда ошибаться. Речь пойдёт о попытке прожить день в карантине, самом ярком и наиболее полезном времяпровождении в армии, естественно для тех, кто был извне его. Наевшись досыта черняжки в прошлый раз, избегав все круги ада по кольцу, думали лишь об одном, что будет ночью и как её пережить в одиночестве страха. Днём все ясно объяснили, кто мы и с какой целью прибыли сюда, каждый попытался увидеть себя в образе "безтелесного духа", десантировавшегося из Либерозы для выполнения самых грязных видов работ, вот только с этими самыми видами работ дело пока обстояло плохо, о видах уже поведали, но о самой чёрной работе пока молчок, Наверное, думали мы, нас попозже с ними познакомят, а сейчас не время об этом думать. К ночи в Галле становилось необычайно тепло, тепло приходило из Балтики и к вечеру разливалась истома природы и всем становилось немного уютнее от этого тепла. Мы это тоже почувствовали, но с одной лишь разницей, что ночь-то первая, как оно сложиться. Как оно-то в армии спать? Чёрт его знает и старшина куда-то запропастился. Народу стало набиваться перед ротой после ужина в курилке, земляки подошли чьи-то, притихло в воздухе, как перед июльской грозой. Голоса стали глуше слышны, махоркой обкурили в доску, непривычно, но терпеть приходится, смалят одну за одной, аж потрескивают палки в папиросине, отборный табачёк, собранный в субботник на фабрике в конце месяца из того, что просыпалось и уже свалялось на полу по-за станками. Фонари включили по штрассе, у нас темновато перед ротой, не добивают уличные "кобры". Ротное начальство начало подтягиваться к роте и карманами семечек потряхивать, видно кто-то из отпуска привёз и угостил. Вышел сержант-слега, повязку поправил, фуражку на голове покрутил с одного бока на другой и раскатисто, понтуясь перед начальством, прокричал "рота строиться на вечернюю прогулку". Ёшкин кот, да тут прям детский сад, там тоже прогулка, стали бурно это обсуждать и потихоньку строиться на дороге перед окнами ротного, занимая всё больше и больше пространства. Очень нас удивило то, что народу-то на пол дороги уже стоит, как же мы все в этом домике-то поместимся на ночь или здесь спят по очереди, а остальные службу несут? Построили и предложили спеть песню, но наши песни роте по душе не пришлись, видно отстали солдаты от гражданки и песен им петь только строевых. Их песен мы не знали, поэтому потопали просто так, до столовой артполка и развернувшись обратно до роты. Прогулка оказалась копеечной, но это нас больше всего и устроило. Знали мы одно-стоит приблизиться к кольцу, поближе к стадиону и в руководстве нашего штрафбата просыпался спортивный бес и шаг превращался в опасную разновидность бега вслепую, чёрти куда, лишь бы нас побыстрее угробить. С прогулкой прошло всё велеколепно и тот же сержант предложил нам "рота строиться на вечернюю поверку". Лениво, как колобки выкатились жирные коты продовольственных складов из числа прапорщиков и сверчков, старшина покривил своими ножками, другие прапорщики потянулись в строчку перед крыльцом. Ротный с замполитом, как элита, подошли на один параграф позже, честь не позволяла, видно и среди руководства "дедовщина" ещё та процветала. Ротный, пока взводы строились по ранжиру и черпаки получали вечернюю порцию тумаков по почкам, к нам обратился "ну, что бойцы, тяжко?", так он и всегда будет к нам по жизни обращаться, мы конечно и купились, "тяжко, мол, очень тяжко, в самый раз возвращать родителям под расписку!" "Завтра сам к вам в строй встану!" Ну мы и обрадовались сдуру, как же, сам с нами гусиным шагом, вот нам посочувствует и заступой нашим станет перед злым демоном Вовой Бунгой. С красной книжицей старший сержант Алабугин перед нами встал и карандашиком по карандашным фамилиям пошёл плюсы ставить, выкрикивая фамилии со всего света, самому Далю таких фамилий не приходилось слышать, но нам повезло, стали мы эти фамилии учить, чтоб выжить легче стало. Один воин в наряде, другой в рейсе, третий машину к выезду готовит, ещё один в госпитале, один пьяный отдыхает. Постойте! Какой такой пьяный, отставить и по новой! Иванов, я Петров, сто сорок девять фамилий подряд. Стоять устали, напротив покуривают дембеля тихонько, деды достали свои соски, дыму предательского стало столько, что первую шеренгу стало не совсем видно, пока там о своём в тени говаривало ротное начальство. Слабонервные стали избавляться от предательски разгоревшихся дров в папиросах, треск уже стал выдавать сигареты охотничьи, от северных сигарет появилось сияние над нами из неудаляемого шлейфа смрада. Если бы не предательский треск охотничьих сигарет, может всё и обошлось бы тихо, но почуяв, как гончие свою добычу, без команды "фас", прапорщики наперебой кинулись к своим брошенным войскам. Но видно курение в строю прижилось в роте наряду с положительными традициями и при приближении взрослых, их блудные дети стояли перед прапорщиками яко агнцы, чистые словно небеса. Единственным свидетельством безобразия продолжал оставаться предательский дым. Потом я понял смысл создания сигарет охотничьих, бороться с комарами в лесу и поле, а северных смысл, бороться с гнусом в тайге и тундре. Про донские тогда мы точно ещё не знали, вот и курили пока то, что давали. Поверка порядком всем уж поднадоела и нам захотелось баиньки. Знать бы, где гореть, воды захватил бы. Так и тут, гореть начали первые шеренги, причём одновременно во всех взводах. Визг боли и скакание на одной ножке началось, как по команде "наливай". Теперь уже ротное начальство было перепугано не меньше нас самих, дым шёл из сапог черпаков, как из трубы, треск байки был покруче папиросного и был заметен на большем расстоянии. Тела скакали по дорожке, гул хохота передавался эхом природе и гулял от здания к зданию в ночи. Ггота, смигна! Сгушай мою команду! Пожагг! Так наш Командир роты Лемешко Александр возвестил о нежданно нагрянувшей стихии. Кто за огнетушителем, кто на скамейки от хохота, кто на часы! Банальный случай, подвёл нас всех. Кровью заплатили мы за выходку с бычками брошенными черпакам в широкие голенища сапог. Бычки-то спрятали, только не на долго. Хорошо раскуренная сигарета, под последнюю затяжку, к месту легла на тёпленькую баечку солдата и стала согревать его своим теплом. Откуда ей знать, что этого делать ей не надо было, ведь, как перед броском-то её раскурили. Байка на ПШ быстро прогрелась, затлела и ПШ, накопив жара от истлевшей материи, утюжком по волосикам да по ляжкам прошлось. Тлело вроде тихо, да орали потом громко. Противогазы пришлись впору, в самый раз. Пока дым не развеялся, в них было даже прикольно стоять. Можно было даже глаза закрыть, ведь даже сосед не узреет, что ты уже закорочен на массу. Ротное начальство поднялось на крыльцо, мы остались на улице. Времени до отбоя оставалось минут пять и мы особо не придавали значения выданным противогазам. Ну прикололись, ну и достоим до команды "рота отбой" А когда вновь заступивший дежурный по роте прапорщик Сергей Гузенко резко, как П...С приказал строиться на дороге перед складом артполка, вот тут у нас душа стала с телом прощаться, уж больно не доверяла она молодому, только из учебки строптивому командиру мопедов. Самое ужасное было, как оказалось потом, так как противогазы нам достались совершенно исправные и бегая среди нас, Гузенко дёргал за шланги, как мы догадались, с целью проверки на герметичность. А вот остальная шантропа из приблатнённых и кандидатов, посрывав резиновые изделия с лица, валом посыпалась в придорожные кусты, докуривать перед сном, законный косячёк из смеси табачных листьев. Мы же, как лошади, галопом в этой дряни в тальке, носились за юным мопедистом от роты, далее вокруг стелы, мимо столовой, к ЗРП и вокруг парка и далее вновь мимо роты на очередной круг. Часть, докуривших из кустов, пристраивалась к нам, думая, что могут спалиться если круг последний, но часть из набедокуривших и не накурившихся думала ещё кружок подождать. И те и те были плохими стратегами, ибо часть комсостава, не чикаясь долго, отправилась против движения забега и попала в точку. Точка находилась за клубом артполка и всячески демаскировала своё место нахождения сигаретами северными. От затяжек одной сигареты можно было роту солдат обнаружить с большего растояния, чем это. Вляпались по самое не балуй, как сказали бы теперь. А тогда просто спалились. Нас, дохлых в ночи пробовали выровнять вертикально и поставить в строй, но даже самый зашуганный в этот вечер хотел только одного "выйти на кислород", как говорят в Одессе. И почему лёгкие оказались такими невместительными у человека, почему там мало места для воздуха? Не помню, как смог оклематься, сердце тукало от битвы за кислород и одновременно радовалось за несчастных, которым повезло больше нашего, как же, русский человек он завсегда радуется, когда товарищу плохо, а если этот товарищ дед, так вдвойне радость. Бегать наверное в ночи не рекомендовалось, но для профилактики наверное не возбранялось ибо встав по периметру, гоняли за совесть бедных дембелей ещё долго. Разрядка наступила так же быстро, как и началась. Рота становись...Рота разойдись...Рота отбой...А вот отбой-то, как раз и затянулся. Ротное начальство и так уже сильно подзадержалось, а дома сосиски собачьи из банок уже разогретые дымились, остывая на макаронах и нольтридцатьтри пивка потом исходило на столе. Дежурный по роте прапорщик метнулся в парк, в штаб, на полпути к дому заскочил в столовую. Оттуда по телефону передали "над Испанией чистое небо" и понеслась душа в рай. Кому в рай было рано, понеслись в подвал, в коморки дорисовывать альбомы, кого к ящику Вальтхайму потянуло на вечерний немой сеанс секса, ну а кого к нам в кубрик, где своей первой ночки дожидалось 36 бойцов и ни одного солдата. Построение перед кубриком 13 мы восприняли, как должное, ведь мы особые войска, карантинные, а значит, мочить нас и мочить, пока в людей не превратимся. Со стороны коридора потянуло шакальим воем, приближавшихся вдоль стенок, разного рода тёмными личностями. Единственной своей защитой в этом апендиксе мы почувствовали в нашем Вове Бунге, фамилия его действительно была бугайская, под стать ему самому. Может не даст в обиду и отстоит перед шакалами, всё ближе приближающемися к нам. Но протянутые руки и крепко Вовой пожатые, развеяли последние иллюзии на право дальнейшего проживания на свете. Вова оказывается сам их и пригласил на вечеринку к себе и нам на радость, как нам потом объяснили. Радость началась тут же рямо в коридоре и заключалась она в том, что нам разрешили отправиться баиньки, но при одном условии-если успеем лечь за время, пока будет гореть спичка. Ну откуда нам было знать, что половинка двери закрыта, что нас 36, что спичка горит 45 секунд, откуда? Откуда мы могли знать, что солдатские спички горят быстрее 45 секунд, что все цели давно пристреляны 50 лет назад такими же амбалами ещё при Петре Первом. Единственное на что мы расчитывали, это на то, что мы ведь "духи" и что нам ничего не будет стоить успеть выпорхнуть из сапог и прочей амуниции и сизым духом махнуть прямо под одеяло. Как же мы жестоко обмишурились со временем, его хватало лишь на то, чтобы с разгону, сшибаясь лбами и отшвыривая друг друга влететь в кубрик, домчаться до своей кровати и скинуть один сапог. Половина растёгнутой куртки и брошенный ремень не в счёт. Боже наш, где ты был в то время и на кого ты нас покинул, нашёл кому нас доверить. Знать бы ещё сколько спичек в коробке и можно было бы просчитать количество попыток угомониться в этот вечер. Но друзей Вова подобрал себе гад настоящих, каждый пришёл со своим коробком. Потом веселье перекинулось в другую плоскость, вот пакостники, видно давно к нашему приходу готовились, ночи не спали тренировались. Стали про какие-то вспышки "слева", вспышки "справа" толковать, вот налетались мы по чужим кроватям и подкроватьям. Загривок и подмышки стали мокрыми, вонь пота стояла от пола до потолка. Лица, не хуже варёного цвета раков не могли сосредоточиться на лицах и командах. Наконец-то демоны умумукались быстрее нас и стали выискивать персональную жертву. Бога молю, что сохранил мне кости, но мяса не нарастил, горе оказалось через несколько коек, человеку с именем Вовочка, будующим кодировщиком и по своей упитанности тянувшем на ожирение 7 степени не ниже. Розовое тело, распаренное как в печи, отливало женским началом в верхней части тела. До раздевания никто на это внимания и не обращал, но если бы в армии были в ходу среди солдат бюсты, не менее 6 размера носить бы ему два года. Тело было до того белым, что порошку под маркой "тайд" там делать было нечего, всё уже природа Украины отбелила и отрумянила. Вова, как-то сразу ручки лапками вместе сложил, да между колен ин положил, отчего в том месте про которое мужчины наибольший интерес имеют, того стало ещё больше. Ну уж такого нахальства наши демоны стерпеть ну никах не могли, ну не могли они остаться равнодушными от такого проявления безстыдства сотворённого природой на теле юноши. Вот тут мы почувствовали на самом деле прилив ужаса и безисходства, каждый стал втихаря осматривать свои возможности, но слава Богу, природа на нас отдыхала до следующего раза, но Вовке видно быть битым за разврат, ведь как сказано "в СССР секса нет", а что здесь твориться? Вова, как мне стало за тебя обидно, ведь два года впереди. Но Вован был не промах, а я частушки змогу спиты, выпалил он, первое, что видно пришло ему на ум. Это в большей степени спасло скорее самих демонов, ибо на глазах целого взвода показывать степень своего оголодания по женскому телу было не столько не прилично, сколько страшно самим в этом признаться. Гад ты Вова, лучше бы ты бабой оказался, мы бы скрывали это до дембеля, ушёл бы ты в звании старшины на гражданку, а так, только одно растройство. Каждый день тайно, чтоб друзья не заподозрили, стрелять на твои формы и понимать, что это не твоё Вова, а чужое прилипло к тебе, как же это жестоко. Но самое страшное то, что стал тот Вова через полгода круглый, как баклажан. Только 10 суток губы лично от комдива вернули хлопца в форму.
Сергей: http://kprf.ru/army/73845.html
константин: Сергей пишет: Ладно ,добавим чутка позитива..Ставлю вопрос Кто на него ответит получит респект и уважуху от разведки,ВДВ и морской пехоты отвечу как водолаз, 2-е полоски всегда было
константин:
константин: на правой фотке я только вышел наверх (замерз и устал как не знаю кто)
константин: я бы с радостью сходил, но на такую глубину только батискафы и жесткие скафандры нужны попроще ниче нет?
vld501@mail.ru: Главное тайну не выдал.
Владимир Мельников 3: Может и не в тему, но писать буду. Про первые дни пребывания в комендантской роте я писал, жаль что выкинули отсюда. писать после этого неинтересно и после моего ухода в тину, тема заглохла по определению. Всё, что здесь написано, это всё касается этой темы. Итак-баня! Может и не в тему, но писать буду. Про первые дни пребывания в комендантской роте я писал, жаль что выкинули отсюда. писать после этого неинтересно и после моего ухода в тину, тема заглохла по определению. Всё, что здесь написано, это всё касается этой темы. Итак-баня! Никто не хотел умирать грязным, это выяснилось после первой недели пребывания в роте. В подвале роты был установлен бойлер, но как им пользоваться и можно ли вообще, никто не знал. Хитра штука тот бойлер, но подступиться не решались ибо боялись сделать шаг, который мог лишить нас статуса послушных и зашуганных духов. Дух он всюду дух! "Рота, подъём!" прозвучало так подло, как выстрел снайпера на Карельском фронте, но повторный крик бойца отмел напрочь надежду на отсрочку счастья, счастье покинуло нас видно ещё в Колодезном переулке 6 октября 1980 года по осени. Кубрик мотоциклистов был довольно большим и занимал площадь метров так 75-80 метров квадратных и вмещал в себя порядка 28 человек, но наш карантин занимал и верхнюю часть пространства, а именно, второй ярус и состоял из 36 человек. Подъём был в этот день какой-то необычный. День был субботний и нам верилось, что он будет более счастливым и менее вымученным чем серые будни и то, что нам не прокричали "Рота, подъём! Рота, строиться на утреннюю зарядку! Форма одежды номер два!" Ветром сдуло с коек после крика Вовы Бунги и сержант-подпевала Ефимов, из дембелей, прикреплённых к Вове протявкал в догонку и мы, опустив головы вниз и изображая высокую степень активности, стали что-то делать. Делать надо было вещи доселе незнакомые и непонятные здравомыслящему человеку. Снять и кинуть в кучу на полу простыни и наволочку ума большого не составило, но пыль пускать в глаза из одеял мы ещё не умели, но быстро научились, достигнув первого этажа и получив колотушки для выбивания пыли. Матрацы, захваченные по пути, тоже получили порцию порки, зависнув на заборе возле роты. После туманного утра я понял из-за чего не призывают в армию астматиков и людей с аллергией, дальше этого утра они не могли бы считаться живыми, их надо было бы списать в список безвозвратных потерь и потратить деньги на пересылку. Не понял пока, почему не призывают детей депутатов и детей из чиновников. Зарядки не было и это было первым положительным моментом и создавало определённую систему выживания и давало шанс дожить до дембеля. Поскольку мы были самыми желанными для командования в роте, то и в баню, на помывку, нас повели особняком и как-то так скоренько, видно, что мы не вписывались и поэтому всё делалось в торопях. Баня располагалась на горке, как идти к дому комдива, рядом с психушкой и представляла из себя прямоугольную одноэтажную коробку с одинарными рамами, выбитыми стёклами и кафельной плиткой по периметру и на полу. Сразу от входа располагалась раздевалка с деревянными скамейками и местом для выдачи белья. Бельё сортировалось накануне в каптёрке дедом Дементьевым из города Омска и доставлялось парой духов в огромных мешках на манер тех, что кузнец Вакула кидал в прорубь в Диканьке. Вторая часть помещения представляла из себя прямоугольник с рядами труб и сливами под потолком для горячей и холодной воды одновременно. В бане дежурил баньщик из старослужащих и подчинялся не нашей роте и мог творить чудеса, которые ему заблагорассудятся. Ведь известно, что без воды и не туды и не сюды и хошь-не хошь, но мыться-кровь из носа надо. Быстро и без жалости покидали мы свое исподнее и запачканное бельишко и "намылились" основательно погреться и помыться, как это делали не раз и не два на ненавистной теперь гражданке. Ненавистной с той поры, что строго уверовали, что все кто остался не в сапогах и с тёлками, те полные батаны и враги рода человеческого, а мы теперь и навеки есть самая соль земли русской, благо той соли на гимнастёрках, если смотреть со спины, появилось значительно. Раздеться-то мы разделись, да как себя вести в толпе стада голых мужиков опыта ещё не имели. Это страшило и интерес проявляло, а как у других с тем самым, ну, этим самым мужским началом?! На какое расстояние можно приближаться, если ты будешь весь с головой и глазами в пене и что делать если поскользнёшься или прислонишься в мыльной пене к своему товарищу? Как вылезать из толпы пены, пара и брызг, если ты уже помылся. Бред скажете, ну да бред. Но это тут, сейчас это ересь, но там это было проблемой. Мыло нам стали выдавать почему-то сразу "собачье" и это нам сразу бросилось в глаза и мы думали, что это для стирки, ну чего-то там, так впрок выдают, но как оказалось, что этим спичечным коробком собачатины надо было умудриться себя намылить и помыться на все сто процентов. Пока разбирались с мылом и гундели о жалобах ротному или кому повыше и уже нашлись бузотёры и всё стало налаживаться, как вдруг из ниоткуда возник боец в чёрных погонах, а для нас это было недостойным уважения и внимания, ибо он происходил не из "королевских" войск и первое, что этот ирод чёрнопогонник сделал, так, это повторил над нами подвиг генерала Карбышева! Этот гад вытащил откуда-то чёрный, толстый шланг и выставив его в нашу сторону стал крутить вентиль задвижки смертельно-ледовитой смеси воды и ужаса. Помещение не позволяло улизнуть и выжить в катастрофе холода и мы ещё тешили себя остатками надежды, что это всё же наш соотечественник и что не май месяц и что не Заксенхаузен на дворе, но всё было тщетно! Вода стеклянной струёй в четыре атмосферы, высвободившись из гидросистемы, обрушилась на первые шеренги смертников. Бессилие, это состояние подобное смерти, но было ещё хуже, было просто гадко, что нас поимели за просто так, за то, что мы не можем в морду дать, дать заслуженно и поделом. Шутки шутками, но мера должна быть всему. От такого холодного душа можно и дуба врезать и перевести такой позор в шутку было очень трудно, хотя некоторые и пытались ради приличия это делать. Когда смерть прошла мимо нас мы не успели понять, ибо сверху полилась вторая серия ледяной подлости в виде душа, постепенно переходя в подобие тёплости и нарастая в почти кипяток. Думать было не чем и времени на это не отводилось и поэтому лучшее, что можно было придумать избежав позора товарищей, так это экстренно и деловито намыливать то, что на гражданке называлось телом, а теперь скелетом. Намыливали с толком стараясь успеть, так как никто не знал расписания подлостей и гадостей банщика и каждый норовил увильнуть поскорее от его закидонов в ущерб своему здоровью. Пока мылились, пока визжали от холодной воды, успели поприглядеться друг к другу, улетело из головы всё, что напрягало и смущало, открылось то, что шокировало, то что было настоящей гордостью Вовы Шкиртиля. Такого я не видел даже во времена девяностых с его сексшопами. Афро-американцы отдыхают и больше никому не смеют показывать своё мужское "Я" !!! Я не извращенец и не трепло, но то, что зависало на уровне коленной чашечки было настолько неожиданно и дико, что не вписывается ни в какие медицинские энциклопедии. Счастливы те медицинские сёстры и женщины-врачи, что многократно проводили медосмотры по всем пересылкам и вспоминают по сей день того хлопца с Украины и ищут аналоги за рубежом. Дудки вам аналоги. Хоть газом и обидел Бог Украину, зато такие мачо в стране советской есть. Вовка, прости меня пожалуйста, но если ты объявишься и ответишь, то я уберу этот рассказ, если он тебя мог огорчить. Хотя ты, как мужик можешь этим только гордиться. Удивлению не было предела, уважуха до неба, деды быстро про это разнюхали и давай показательные выступления проводить, но аналогов в роте не оказалось. Вовка стал всеобщим любимцем и мы все ему завидовали, но поделать против отсутствия у себя таких данных нам природою полномочий не могли. За обозрением со стороны чужих прелестей совсем забыли о упавшем напоре воды и недомыленные и перемыленные тали бешенно смывать с себя дрянь и потихоньку покидать пытошную камеру. Очередное разочарование поджидало нас при получении белья. Бельё Дементьев-то выдавал, да больно странным оно выглядело и не верилось, что это не шутка. Ну, как не шутка, коли кальсоны "аля-Чапаев" были без пуговиц и спадали на пол, а портянки были меньше женского носового платка! На пальцы легло, но пятка голая и наоборот. Пытались побузить, получили по роже шмотками и успокоились. Кое-как приоделись и не успев высохнуть волосам на голове, дали команду на построение и вымелись галдящей толпой на улицу вон, решившие это так не оставлять и как следует нажаловаться Лемешко, своему ротному, обещавшему нам за нас заступаться, как сейчас бы Путину. Тайна мести созрела враз и застряла в голове окончательно и бесповоротно, как у умалишенных, может, теперь я думаю то дух безвинно-умалишенных в соседней крепости-психушке на нас мог так подействовать, говорят, что вода там была из общей скважины, а как Алан Чумак говорил, что вода передаёт определённые свойства. Всё может быть. Пар валил от буйно-лишённых здравого смысла духов, мы были полны решимости идти до конца и надеялись найти правду и справедливого решения от ротного и уже потирали свои поганенькие ручёнки от предвкушения погрома и банщика и злого демона из Омска-Дементьева и до кучи с ним ещё двух-трёх прохожих до кучи, так на всякий случай. Гадить, так гадить, чтоб с размахом. Знай наших! Счастье, как известно далеко не ходит от несчастья и своих бойцов и как чёрт появляется из ниоткуда, так и наш ротный, Александр Данилович Лемешко, как из табакерки выпрыгнул и ну давай дурачком прикидываться перед несчастными на всю голову с распаренными в кашу мозгами и отсутствием всякой осторожности. Проста она русская душа-барин нас рассудит, барин возьмёт нашу сторону. "А легко ли Вам дышится после баньки-баиньки, а тепло ли Вам солдатики в чистых кальсончиках да с баичкой, а хватило ли вам душеньки воды, да пенилось ли мыло Ваше пенное, да не дуло ли Вам в дырочки из окон без стёклышек, да не грубил-не перечил ли Вам злой дед-каптёрщик....Придурки, полные и бесповоротные. Купились на голый крючок! Из-за куска собачьего мыла заработали шесть кругов вокруг роты, автопарка и далее вокруг стелы бегом в противогазах. Полные идиоты, нашли кому и на что пожаловаться, на сам образ жизни, на само существование воинского быта и систему ценностей и привилегий. Мылом намылились своим собственным, противогаз отбелил нашу кожу до состояния здоровых людей, добавил румянца и бодрости лишний кружок за мат в строю и восстановил наши прежние, добрые отношения с ротным. И после шести кругов освежающего наш разум бега, на вопрос о бане, ротный услышал от нас только самые горячие слова благодарности и заверения в том, что лучше бани ничего нет на свете, а самый главный в бане конечно баньщик!
Владимир Мельников 3: В каждой ложке надпись "ищи сука мясо", столовая артполка. День прошёл, х...й с ним, новый идёт, у сука.
Владимир Мельников 3: Последний день в карантине. Последний день в карантине. Сколько должен длиться "курс молодого бойца"? У нас он был полтора месяца. Присягу приняли 14 декабря 1980 года в воскресенье. А до присяги ещё оставалось, если читать мои посты 45 суток, целый отпуск офицера советской Армии. Нам тоже мечталось об этом и тоже хотелось получшего в жизни, но судьба шагать сказала и поменьше прохлаждаться. В баньку сводили, окресности во время пробежек с Вовой Бунгой обследовали, сексу и без СССР насмотрелись, вон его, кругом полно. Стали из нас лепить, жамкать, как говорил Кузьмич, наш замполит, настоящих комендачей. В Ленинской комнате чуть не сдохли от попыток зубрить устав в безнадёжных потугах одолеть текст всякой там службы, текста присяги, героев нашей дивизии, её славного пути и боролись с собой за живучесть, ибо мочи не было больше и носом клевали пшено не хуже кур-несушек! Самая страшная пытка, это пытка сном, кто, в каком уставе придумал учить страницы текстов наизусть в тесной комнате, с окнами на солнечный юго-восток, у батарей отопления с температурой на поверхности в 95 градусов?! Это же почти, что такой процент спирта вылить во внутрь живого человека, заметьте, плотно пообедавшего и считающего это время "личным", согласно того же устава. О Боже, скорее бы присяга и распределение по взводам, тем более каждый уже знал, куда он пойдёт, радиотелеграф утвердил раньше приказа по роте. Подлое солнышко, дрозды, на дефективно-спаренных спичках ногах, со своим мерзким свистом и прыжками на месте, розы, не собирающиеся баиньки на зиму, всё было против нас и действовало на психику не хуже кисло-ядовитого запаха утреннего дыма, от сгоревших в ночной топке в кочекагке у бани торфяно-болотных брикетов. Города мы ещё не видели и не представляли его полных размеров, но по размеру гарнизона, маленько догадывались о НЁМ, грезили разговорами и похождениями старослужащих и мечтали покорить ЕГО, как когда-то мечтали покорить Москву Бомжи с Рублёвки. Покорение началось с хмурого утра на энный день карантина и своим появлением выровняло времена года по отношению с Союзом. Встала утром Маша, а на улице белым-бело! Хошь радоваться, валяй, хошь, валяйся, но крикнули из преисподней, почитай с первого этажа роты, "рота, строиться на утреннюю зарядку" и форму одежды поменьше прокричали. Вот тебе радость, первый немецкий снег, белее и чище нашего, может "эрзац" какой, может и вовсе не снег, а что? Поздоровее и покрепче кто так снежком побаловались, да и нам, дохляком, не забыли за шиворот его накидать, чтоб значит жизнь мёдом не казалась, а то? Дневальные уже лопатами начали перед ротой прибираться, знамо дело к приходу старшины роты старались, то-ли и правда так любили, то-ли боялись, но считалось, что сильно любили старшину. Ротного так просто боялись, ибо просчитать педанта совершенно легко. Замполит дежурным по роте в этот день значился, ибо день его воскресным всегда считался, видно такова его судьба была. Кузьмич кликуху от наших получил, но думаю был не в обиде, ибо не козлом же его называли и вообще, если дали кликуху, сам дал повод. А повод был. Прибыл замполит в роту лейтенантом имел такой лёгкий характер и так с людьми быстро сходился, что мне кажется он и сам того не понимал, того что делает. Он мог запросто подойти и начать с тобой разговор на тему, как буд-то секунду назад прерванную, не разбирался в делении на "духов" и "иных", плевать хотел на чинопочитание и приличия и мог запросто начать разговор, поймав твой взгляд на вольняжке или ином женском поле, вопросом "сколько бы ты ей палок кинул, я бы две, а ты? подожди, боец, а ты вообще это делал когда-нибудь? А, не делать, так это мимо тебя не пройдёт" Ну, что построилиь? Бегом, марш! Роста он был, ну примерно метр семдесят, обыкновенного 48 размера, маленько курносый и совсем гражданский. И вот это мешало к нему относитьтс по человечески, то-есть по уставному и не хотелось делать то, что он просил. Зачем таких людей брать в армию, на военную кафедру в институт, в самый раз бы, но не к нам в роту. На фоне ротного это просто насмешка. Пока мы в спешке проносились по этажу, успели обратить внимание на одну странность, на замполите ничего не было из мужского белья! Лыжная палка-погремушка, на голове синяя спортивная шапчёнка петушком, отнятая у ребёнка, на ногах и на теле, бабские, отвислые трико с блузкой синего, вылинявшего в "лоске" цвета. Палка-копалка, трынькала по прикроватным ножкам и спинкам, вызывая тем самым побудку личного состава из числа оглохших дедов и дембелей и выказывающих негативное отношение к существованию воинских порядков, как таковых, их видите ли выдернули из дембельского поезда во сне, а некоторые не успели разглядеть бабу с пышною косой во сне. Так оно само собою и слетело с языка прилипало в виде "контуженный", да так и осталость. Замполит не против был и сам, ибо излечение не предвиделось и день ото дня крепчало и число жертв и пострадавших продолжало увеличиваться и укушенные в одном кубрике, как лисы, перезаразили всю роту. К палке-копалке прибавилась бутылка в постель по утру, затем бросок через пупок на пол с койки и пошло и поехало. Стали люди страдать от бесчинств замполита, травмы получать во время утренней побудки, ведь, что может быть, когда замполит подставит тебе ножку во сне? Да нет, он ножку свою, в акурат к ножке кроватной ставит и легонько так, с силой в 20G кроваткой ковырнёт? Вы это начинаете понимать только очутившись на полу, под чужой кроватью и под крики "товарищ боец, вы дрищите!", понимаете, что наступило доброе воскресное утро и вы наконец-то познакомились с новой презентацией утренней побудки номер ХХХигрек. Но с этим нам придётся познакомиться позже и жить 730 дней. А пока "падал первый снег", да падал, а мы стояли по стойке смирно и ничего не понимали, снег ложился нам на головы и не таял, а складывал там себе кучу. Чтоже за форму одежды-то нам не ту прокричали, может ещё не поздно её отменить, может пока не успели от роты-то отбежать, помилуют нас отцы-командиры? Ан нет, рота разворачивает левое плечо и мимо столовой артполка начинает делать лёгкую пробежку, забирая всё выше и выше к стадиону. Давно мы тут не бегали, обычно мимо чайной и только тогда к стадиону, а тут сразу. Чёрт, а что со снегом-то делать, ведь он совсем забыл, что мы без головных уборов и я понимаю его, ему, снегу, на белое по плечам и спине, исподнее бельё ложиться куда приятнее чем на бушлат, но каково нам?! Мысли не знают о чём думать, рядом топотом глушат крик души тоже чьи-то каре белых людей и их становиться столько, что шоссе не успевает всех на себе разместить и не смешать между собой. Видя такое горе, становиться не так и себя жалко, а что теперь делать, видно тут так заведено, раз Кронштадский мятеж никто не поднимает, ну да чёрт с ним, посмотрим, может и я это смогу пережить и не заболеть, ведь есть же у людей здравый смысл, высшее образование, медики там всякие, совещания там офицеров, забота о людях, ведь не в плен нас взяли, свои гонят под снег, не под пули же бежим, видно им виднее там, видно так к войне готовят и к зиме в армии. Воскресенье тут и субботу в современной армии хотят утвердить выходным и полы и хозработы будут только гражданские делать, вот и нам значит теперь обидно за тот снег на голову, значит зря нас так, совсем не подетски. Снег отошёл на задний план, ибо по выходным бегают три километра и вот этого мы ещё не познали, а жаль, жаль не в наряде, жаль, что ещё в карантине. Духу хватило добежать, впечатлений за глаза, а в тёплую роту не пускают, оказывается паркетина застряла в дверной ручке и ни туда и ни сюда, крепко её дежурный по роте туда загнал, первый разряд по ГТО имел. Паркет был у нас в роте с трещинкой у входа, вот и выпала доля одной паркетине роту сторожить, оставаясь в дверной ручке. Надёжнее бронелиста была, из чистого граба или бука. Пришлось всей роте и нашему карантину перебираться в более гостеприимное место, в автопарк, в спорт городок, между кинозалом и заправкой. Поближе к заснеженному турнику и коню, под белой буркой из снега. От роты в 150 человек, к концу зарядки в один час, нас осталось ровно 36, остальных корова языком слизала по каптёркам, писарьским углам и холодным матрацам в кузовах машим. Часы можно было выбрасывать, ибо время перестало иметь всякий смысл и оно больше нами не управлялось, оно стало привилегией господ, наш удел, команда сержанта, да ускорение кулаком в спину свободного деда. Ой, как оно-то тепло бывает на свете, а самый тёплый человек на свете, это дневальный по роте и ведь ему по службе это положено, вот оно счастье солдатское, у тёплой батареи на тумбочке стоять, всегда на виду, всегда под рукой, так и прогнуться не долго, а там и отпуск гляди дадут. Эх, скорее бы присяга. Присяга была сегодня. Сегодня 14 декабря 1980 года. Нет я в норме, только, что ещё раз померил температуру и принял оранжевую таблетку, нет, со мной всё в порядке. Старшина беготно заметался, изображая перед нами и ротным кипучую деятельность и в ускоренном темпе начал набирать обороты жизни перед торжественной минутой. Быстренько побежали, побежали на завтрак, быстренько парадочки получать на второй этаж, быстренько столы и красную папочку к стеле. Никогда не доводилось выходить за муж и быть в роли невесты, но в этот день на нас было загляденье смотреть, никто нас не бил, никто нас не тыркал, мы себя впервые почувствовали не духами, а людьми и на нас все смотрели и видно было, что окружающим происходящее не безразлично, а даже наоборот. Снежком по розам пришлось, так им, ишь разбутонились розовым цветом. Шапки надели мы, шапки выдали и героям Советского союза у стелы. Шапки у них, как у героев Панфиловцев под Дубосеково, беленькие и Ленин, Владимир Ильич, тоже по форме одежды из цивильного человека, в военного превратился. Боже, я не знал, что такое бывает хорошее в душе, когда приходится принимать воинскую присягу! Вроде учили чего-то с неохотой, вроде не для себя, так, понарошку, а как встали строем и как стали повторять слова самой клятвы, так проняло до сих пор, присяга ведь действительной для меня оказалась и всякие мерзавцы типа ельциных и бурбулисов не смогли отвернуть людей от той присяги, ушла нечисть, сгинула в небытие, а вот верность словам, сказанным там, у Ленина и бойцов, героев Советского Союза осталась. Это я и этим летом там находясь почувствовал и пролонгировал в себе. Снег прибавил торжественности, чистоты, нарушения самочувствия почему-то пока не наблюдалось и это было странным для моего, не окрепшего организма, но как говорится, не везёт, так не везёт, в другой раз заболею и шлангону в санроте, а там глядишь и до санбата развезёт. Так думалось, а что делать, голова мне не подчинялась и тогда и сейчас, что хочет, то и думает. Борюсь конечно, а куда от неё денешься. Поздравлениий привалило нам всем от родительского комитета из числа жён наших офицеров и обед нам комплексный, как из гаштедта подогнали, тут тебе и лимонад со вкусом капусты, тут тебе и мечта-печенье в прозрачной упаковке из горючего материала и сахароподсластителя и два яйца в крутую. А хлеба-то сколько и по карманам не надо тырить, ешь, за гланды хватит. Не жизнь, а малина, штоб я так жил, как говорят знающие люди. Счастье продолжалось по тем меркам очень длительно, непозволительно, я бы сказал, что-то упустили видно командиры в тот день, столько хорошего и в один день? Да, как это могло произойти, но! Оно имело быть. Мало того, нам объявили праздник до отбоя и разрешили посетить чайную и сходить к землякам в соседние части и прогуляться по территории гарнизона, во как! А вечером, после ужина, Ольшанский, наш кинокрут, притаранил из ГДО цветную киношку и вместе с жёнами начсостава и офицерами, мы в спёрднутом кинозале лицезрели приятное с полезным. Полезным был сон во время сеанса, ибо ничего кроме сна нет приятнее даже цветного фильма, свой, цветной сон можно заморочить, только бы храпом деду не спалиться, а то хана до утра будет тебе часом.
Владимир Мельников 3: Был у нас в карантине Косиков, мочеиспусканием по состоянию здоровья страдал, вот это было грустно. Сначала злились на него, а когда комиссовали, стало по настоящему сочувственно. Хлопец был высокий, как лось и с лицом у него было, что-то морщинистое, не знаю, но делал со второго яруса на первый каждый ночь, койка его стояла налево от входа на втором этаже, мотоциклетного кубрика. Вони было много, но нас никто об этом не спрашивал, это было в карантине и мы были зашуганы и нас это только в части носа и касалось, а за него и нас лупили, что мы типа дефективные и все кучей виноваты, как враги народа, раз мы молодые, то виноваты по определению. свн Спасибо. Бальзам не бальзам, но себе я уже в рамочку скачал, рядом с утопленными восьмидесятками.
Владимир Мельников 3: В Лейпциге, напротив вокзала, через площадь, сносят ряды советски построенных домов сериями и восстанавливают купеческие, былые буржуй-дома и вот на одном Хонекеровском доме вот такая картина:
Владимир Мельников 3: Первые тревоги. Первые тревоги, связанные с прибытием в расположение роты и первые живые дни, да, именно живые, ибо другое в голову не приходило, привели за ручку, впихнули в коллектив, но что из этого выйдет и выйдет ли, никто не знал. Ладно, проехали, вроде не забили, не о шести головах деды, вроде жить можно. Стали более плотнее знакомиться с армейской службой в самом непосредственном её значении, а как дальше жить, кем тебе служить Вова? Брали-то, как электрика, да вроде Бодрову ещё год служить, да и хлопец покруче чем я буду, отличник и молчун, дело налажено у него и очень он уж в почёте. Вот стало очко не радовать по утрам, куда запихнут? Хотелось быть самостоятельным электриком по обслуживанию или монтажу чего нового, но нет такой должности и министр обороны на охоту уехал, не докричишься, а может он и запамятовал чего там у себя в Союзе, что меня на службу призвали, остался я один на один со штатным рассписанием и ротными писарями, куда захотят, туда и запишут. Пропало моё "Я" надолго во мне. Чего человек больше всего не хочет, то обязательно и сбудется. Сбылась мечта Сергея Гузенко, моего командира мотоциклетного взвода, он прыгает от счастья по поводу моего приобретения, но ишак хозяину маленько не рад, как он на тебе будет ездить, одному ротному известно, ибо он к этому стремиться. И стало моё печальное тело называться не иначе, как мотоциклист-регулировщик. Я ведь машин и дороги, как огня боюсь, а мне предлагают эти самые машины на штрассах правильно регулировать, ехали бы без меня сами, куда Бог пошлёт, а я уж как-нибудь без них обошёлся бы. Что он во мне разглядел, длинная палка, говно мешать, так тётка говорила, вроде про меня, может ещё про кого. Метр восемьдесят три, дохлый, как вобла, да они все студенты такие, заморенные коллоквиумами и сессиями с зачётами. Делать нечего, дело было с утра после развода перед ротой, где сейчас берёзовым мусором самосева всё заросло и прохладца приспичила со снежком, опять незадача, да всё плохо, всё. Взводный, коротышка в огромных яловых сапогах с удивительно толстой подошвой и загнутыми носками, прыгал вокруг нас, как чижик и прибавлял себе авторитета устойчивым покрикиванием и подёргиванием фуражки на голове. "Товарищ солдат, ты будь попроще и тебя поймут", это было его коронное выражение, что означавшее, вряд ли он сам знал. Но оно ему нравилось и он его к месту и не месту прикладывал. Жёсткое обращение вошло, с его прибытием в роту, нормой и стало со временем просто нарицательным и мне кажется, что даже немцы стали об этом догадываться и побаиваться нас на дорогах, стали наши выезды на регулирования называться для автолюбителей ГДР не иначе, как "День Советской армии", нет серьёзно, я не вру. "Взвод, направо. Правое плечо шагом марш" и помаршили мы вокруг роты и прямо к КПП автопарка. Дневальный открыл нам створки ворот, которые от удивления разбежались в разные стороны, спасибо фиксаторам-коромыслам, удержали, а то бы... Левое плечо, шагом марш....Взвод стой, раз-два. В центре роты на первом этаже обнаружили дверочку, приоткрытую и странного вида бойца, которому явно мешал ремень, опущенный на самое интимное место в районе яиц, но он делал вид, что вроде это в порядке вещей и так ему даже комфортно. Мы тоже не были согласны с местом положения нашего ремня, ибо он делил нас ровно напополам и создавал угрозу разрыва туловища в случае сильного ветра и грозил нам опрокидыванием в случае выполнения работ, связанных с наклоном туловища. Я этого больше всего и опасался, уж очень нас затянули, как-то не верилось, что это возможно, но не у кого было об этом пока спросить, да и глупым не хотелось выставляться до времени. Ничего, потерпим, так даже меньше требуется пищи. За хлопца тоже стали переживать, каково-то ему бедному, по яицам бляхой целый день-то стучать, но взводный нашу тревогу видно тоже разделял, поэтому и попросил бойца подойти к нему на полусогнутых, ну а как ему ещё подходить? Во-первых, взводный метр с кепкой, во-вторых, ремень-то больно при строевом шаге за шесть шагов бьётся, в третьих, шапка-то тоже того гляди свалится, ведь поди на макушке одной и держится, понимать надо бойца. Дальше всё произошло всё очень быстро и страстно, не успели наши тормоза зафиксировать событие, а рука Сергея Гузенко уже шесть оборотов совершила на ремне и на половине следующего, шапка свалилась с головы отличника боевой и политической подготовки на снег и он завис в руке зажатый над землёй. Ё-моё, коротышка и взодный, это оказывается полная копия Брюса Ли только в уменьшенном размере, очень удобная форма тела для танкистов, лётчиков и мопедов. Мопедов в особенности, можно без проблем в люльку запихать, а при необходимости легко достать и победить полчища врагов, если такая возникнет надобность. Вот этот день стал для всех нас поворотным и настоящий ужас обуял нас не по детски, потом Сергей не раз крутил солнце на турнике и подтвердил своё право командовать взводом самцов и мопедов в одном лице. Мы на всякий случай подтянули поближе к печени свои ремни, мало ли так, вот и нас пустит на раскрутку перед строем, стыда не оберёшься. Фикса Сергея радостно засияла на солнце и это нам убавило уверенности, но прибавило послушания, что ли. Кислый от потери чести боец,, бес сияющей фиксы на устах, предложил нам пройти в приоткрытую дверь, которая оказалась каптёркой-сквозняком у мопедов. Дело в том, что это был не, что иное, а аварийный выход в парк, на случай тревоги при Англо-Американской бомбёжке, но наши отцы командиры его переиначили в каптёрку и повесили там шинели и комбинезоны регулировщиков, ну и всякий там инвентарь. На нас были изначально напялены бушлаты, с виду они были теплее и уютнее шинелей, да только так оно казалось поначалу, шинели висели и манили теплом, распределяемым по всему телу и даже сапогам его чуток доставалось, а бушлат, задираемый ремнём, даже жопу не прогревал, как следует. И ещё очень полезное в этот день со мной приключилось, достался мой рюкзак мне, в полной целостности и сохранности, вернее он был пустой, как у всех, всё выкинули из них по прибытии и на первое денежное довольствие в 25 марочек, велено было вновь его укомплектовывать. Рюкзачок хранил страшную немецкую тайну, в складках брезентового ремня, что несколько раз перехлёстывал нижние петли, были аккуратно сложены дензнаки с самым прекрасным для меня и многих соотечественников за рубежом, ликом на свете, ликом Владимира Ильича на купюрах достоинством в 10 рублей. Самая любимая немцами купюра, их принимали с большим уважением и охотно давали по липовой декларации с военником, аж 96 марок! Дембель был обеспечен при наличии четырёх обменов между братскими народами, выгода от обмена была очень даже обоюдная. Расслабившиеся бойцы давно скоблили фанерки дембелей и с радостной ненавистью ко всему, что "было", готовили поле фанерок под такие прекрасные и существующие прямо в этой каптёрке фамилии: Умрихин, Шеремета, Христов и иные, вот она фанерка, а вот он я вам. Нашлась фанерка и для моей фамилии. Растворили пенопласт в бензине, помазали свежеподписанные фанерки с дырочками и на их законное место к рюкзакам, противогазам, подсумкам. На место и заначка моя перетекла, в хлястик шинели подвешенной под потолком на долгие полтора года. Скажу сразу, что ума вскрывать конверты с потерянной Родины ума у всех почтарей хватало, а вот каптёрщики, видно народ, что жирные коты, безнадёжно ленивые и полностью счастливые малым обходиться, долежали мани до обмена и в виде куртки типа онорак и спортивного костюма с джинсами и блоками жевачки вернулись счастливые домой, как говорится-товар, деньги, товар. Всё по закону. После перекура, надышавшиеся, как токсикоманы бензина "норма", стали распределять регулировочную форму по типоразмерам и выдававший каптёрщик, побывавший в ласковых объятиях взводного и не долго трепыхавшийся в воздухе, непременно сопровождал восфалением комбеза, недавно носимого асом мопедистом и грозой перекрёстков ГСВГ таким-то, таким-то. Нам имена дембелей ничего не давали, да и ни к чему они нам, будующим и неповторимым, ибо спеси и тайного тщеславия у нас самих было хоть отбавляй, что нам герои Куликовской битвы. Форма регулировщиков, как выяснилось была двух видов, заношенная и очень заношенная. Просто заношенная форма была пошита из грубого дерьмомантина и выглядела слишком дубово и топорщилась, но зато она имела значительное преимущество перед своей тёзкой, под нею аходилась телогрейка и ватные штаны куда, как замечательной плотности и комфортности, но, шику, шику ей не хватало, а Русскому человеку ведь чего надобно? Чтобы форма выглядела Пи...дато. Мне, как истинно русскому человеку, я сам так велел в паспорте записать о себе, а чего мелочиться, мало ли куда придётся поехать, так вот, досталась потёртая во всех угреваемых местах, облезлая изнутри, со следами разложения ватина, но!!! Но шикарная снаружи комбезина, приталенная, как на прститутке, из кожезаменителя высочайшего класса, блестящая от гуталина форма. Её присутствие на мне обозначалось лишь цветом, чёрным, пугающим немецкое население цветом, абсолютно скрытым от противника в ночных условиях. Хорошо хоть догадались обозначить нас в ночи катафотами, спереди покрупнее и сзади, так себе треугольничком. Дави немчура и русские Вани на дороге меня бедного, не хочу, хорошо для надёжности выдали светящиеся палки-жезлы для отмашки от наезжающих на тебя машин. Знаете, а ведь помогало и не раз. Никак волшебные они были, деньги добывать с их помощью , тогда ещё не научились, но зря. Форму напялили, но вместо "уже жезлом крутить на дороге" потащили помирать в кинозал. Боже, какое уродство, видели бы мои родственнички, что люди делают гуталином, да они же им мажут друг друга прямо поверх одежды, а ради чего спросите? Да ради понтов, ради блеска на один выезд в город, а потом снова щёточкой с ваксой...просушка прямо на тебе и снова щёточкой, но уже сухой, без ваксы и до блеска васькиных яиц. Вот, когда я оценил по настоящему толщину комбинезона, а именно, в душном кинозале. В самый раз пришлась душегреечка и тебе не жарко в ней и тебе легко и комфортно. И какое чувство возникло у меня после выхода в парк на прокрутку жезлом замысловатых фигур регулировщика, и теперь я вдруг глубоко и надолго разочаровался в своих легкомысленных чувствах, я по настоящему ужаснулся и позеленел не от невозможности крутить жезлом в воздухе, но от изморози, покрывшей вспотевшую спину. Холод обуял меня по пояс, только сапоги чуток держали уходившее из меня тепло и удерживали от желания завыть Белугой. Блин, а как же на регулировании быть? До роты сто км, до Москвы не меньше и компаса нету. Фигуры покрутили, покривлялись друг перед дружкой, вроде получается чего-то, пока орали, пока огребали маленько подзабыли, что не май месяц, а там дневальный с крыльца в парк чёт про обед приятное прокричал, вроде со смертным исходом, на манер Сталинградского, пронесло и жизнь вовремя нас подхватила и на приём пищи погнала. Приём пищи, самое приятное из моей жизни, но вот процедура построения и движения меня всегда разочаровывала. Я понимаю чувства истинных сибиряков: Омичей там всяких, Новосибирцев там разных...им ведь чего от жизни-то надо? Да совсем малое-снегу не выше подбородка (чтобы курить можно было или выпивать) и мороза градусов так между водкой и коньяком. Но ведь среди них и мы были, хоть и в меньшем количестве, но всё же живые твари, вот и выходило не по моему, то есть не по людски: строились мы перед ротой в одном ПэШа, и шагали до столовой все триста метров по морозу, да с открытыми глотками, а тепло-то из нас тю-тю, того, утекало...Это они, Омичи в радость шагать готовы за снегами да за буранами, им-то это только в радость, а нам-то каково, простым смертным. Не иначе, как собаками Ивана Павлова и назвать нас нельзя было, раздели, слюна потекла(про мороз забыли), "запевай", снова слюна потекла и так до ГДО. Миску дали хвостиком завиляли, чисто испытуемые. Кстати, в немецком штрафбате, бойцов так и называли "испытуемые" и прощения им не было до самой гибели, так и нам, либо до дембеля, либо...думайте сами. После обеда состоящего из приличного разлива порции борща со свининой и пловом с той же свининой, на второе, витаминной добавкой в виде увесистой луковицы или огурца и естественно компота с сахарком, на сердце стало тепло, как у Омичей при виде сугробов по ноздри и полоски на градуснике выше отметки "сильно морозно!". Ноги сами понесли через стужу к тёплым кубрикам роты. Благо, топлива было залито по гланды и было чем согревать свой организм от немецкой сырости и стужи, умноженных на пять. Сырость холоду прибавляла силы. Тёплая ленинка с шелестом газет, благотворно действовали на расслабленное тело бойца, воля к сопротивлению сном стала со знаком "минус", нас всех "закоротило" на "массу". Ну, значит так нам и надо. Что Бог даёт, то и к лучьшему! Слюни пустили до самого пола, на столах стали появляться пролежни от давления скул на поверхность. Крик "спите суки", разметал надежду на счастливое "здесь и сейчас", грохот стульев и падение тел, вылет в проход из ленинки по типу "МИГ-21" или "ПТУРСом" свели на нет образование жировых отложений на пару лет и вымели нас по форме и с жезлами через каптёрку в парк и отрезвили усиливающимся морозцем. Долго водиле ГАЗ66 не пришлось объяснять поставленную перед ним задачу и резвая "зебра" уже целиком поглощала нас в своё чрево. Мало того, был применён специально созданный способ загрузки пассажиров, это загрузка на ходу, без посадочных талонов. Машина не собиралась перед нами чикаться и "первый пошёл" подтолкнуло нас к совершению необдуманных действий, мы быстро поняли, что от нас требуется и кинулись вдогонку удаляющейся машине с протянутыми вперёд и вверх руками. Нет, мы не сдаваться в плен мчались с удовольствием, ведь, как известно из Новейшей истории, русские не сдаются, а тем более Сибиряки. Мы спешили не отстать и непременно попасть в кузов раньше, чем "зебра" выкатит из парка свои рубчатые колёса. Из темноты кузова вытянутые руки подхватывали нас и рывком прибивали к заднему, полосатому рейсу, а чьи-то шаловливые ручки, хватившие тебя за попу, закидывали вперёд вдоль лавок, установленных в кузове. Удар по жопе заменял посадочный талон, а лёгкий удар по почкам усаживал на отведённое тебе место, в самой продуваемой всеми розами ветров части кузова. Кто ездил на скорости на ГАЗ 66, тот узнает и из тысячи различит характерный рык и гул этой автомашины, что и говорить, приятная и мощная тачка, а раскрашенная в боевую раскраску, да с вращающейся мигалкой машина, на некоторое время отодвинула моё нытьё-бытьё и зачаровала своим ходом и ударами по почкам, бортами и хлюпающим по лицу тентом. Свежий морозный ветерок спёр воздух в зобу и усадил крепенько и цепко на лавочку до самого "совиного" заповедника. Газон выкатил через центральное КПП в город и пересёк трамвайку по диагонали, направив свои стопы мимо генеральской гостиницы и гулом удалился мимо кустарников спортхалле и наконец выкатил прямо к мосту на "быках". Повиляв-повиляв, пересёк сплошную и надрывно урча потянул "зебру" в гору. Притормозив и покачавшись на неудобствах въезда на полигон, он на второй скорости попылил далее. Проехав сколько-то по колдобобинам, мы при резком торможении, чуть жопы себе не разорвали на лавках напополам. Лавриненко знал, как тормозить и цель торможения тоже усвоил. Главный армейский закон поддерживался повсеместно и означал "не спать" и "чтобы жизнь мёдом не казалась" После небольшого десантирования и незначительного "регулирования" на местности, нас благополучно пинками усадили по своим, навеки указанным, местам и повезли мучить по непроходимым даже для БТР-60 и гиблым местам. Пёрлись под вой переднего моста по залитым водой отстойникам жижи, выли раздаткой при попытке одолеть 45 градусные горки, прыгали с лавки на лавку, с лавки на деда, с деда на кулак и обратно на лавку и так не более 30-40 минут. Синяки привёз на дембель с той поездки, подобных выездов правда вроде больше не делали, хотя полигон и посещали. Короче, впечатлений за глаза, опыта регулирования ноль, жопа до сих пор болит, а за каким чёртом надо было туда переться, убейте меня, до сих пор понять не могу и вроде не глупый. Сколько было таких регулирований и выездов, да какая разница, они все проходили одинаково. Всё бы ничего, да стали тучи над городом сгущаться, грозой от писарей потянуло, слухи поползли по кубрикам пугающие и не хорошие. Не нравится мне поведение писарей, стали на ночь оставаться и какую-то срочную работу там делать. Водилы стали мутить и портить настроение своими частыми отлучками куда-то, машины стали набивать по вечерам да ночам чем-то подозрительным, не иначе на войну собираются! Баки под горлышко заливают, на 500 км явно замахнулись, воду в бочки на мойке заливают на ночь, на ПАХ съездили с будкой на колёсах и дымчатым хлебцем запаслись к ночи. С аккумуляторами скачки устроили, углём в брикетах возле танкистов разжились, точно война. Но с кем? Худшие предположения сбылись, когда объявили по роте "азимут 555", вот забеги посыльные устроили и мы с ними за компанию. Выбегали за день не меньше чем за первую неделю в карантине. Слава богу, что не попал в писаря и КЭЧисты, загнали бы меня, как лошадь при забеге в Нойштадт за офицерами и воле на минуту не рад был бы. Готовились, бегали, ящик мне достался с патронами деревянный, благо автопарк у крыльца. Подогнали "зебру" сиганули с разбегу, вдарились касками напоследок и рыыыык по парку на выезд. Накатавшись, напрыгавшись проморгали настоящую и первую боевую в жизни тревогу! Проспали и писаря не помогли, то сегодня в ночь наврут, то завтра. Усыпили бдительность, а начальник штаба Юдин всех, как кутят кинул. В 4 утра, в самое любимое немцами время, когда солдат превращается на всех постах и во всех караулах в единое со смертью состояние анабиоза, коли в ухо шомполом-не встану! Дикий крик о всемирном потопе будет звучать увертюрой в сравнении с криком в ночи дневального по роте " рота, подъём! рота, тревога". Вот она мать-паника, смерть всему живому и спящему. От такого грохота танки противника отходят на исходную позицию и выбрасывают белые флаги, ибо от солдата, находящегося в подобном состоянии можно ожидать чего угодно, от драпа, как на Восток, так и до броска за Ла-Манш. Первый этаж в белых одеяниях мчался в ружейную комнату за оружием, второй пытался попасть в свои штаны и дотянуться до улетающих от тебя сапог, башкой в башку, на пол по скользкому паркету, немыслимым бегом через ружейку и на выход, на погрузку. "Живей, живей, потарапливайтесь!" и машины разметая всё вокруг уносятся через запасные ворота куда-то в темень, мечут икру зазевавшиеся и пытающиеся взять на буксир двуногие прицепы-хлебовозки и водовозки, электростанции и кухни и свои и офицерские. "Зебра" за "зеброй" подхватывают своих седоков и через центральные ворота выносятся на скорости не менее 60 км в час и выдвигаются на регулирование в городе. Центральное КПП распахнуло давно ворота, никаких путёвок и проверок, только вперёд. На трамвайке по тормозам, жопа юзом по скамейке, в кузове две вспышки фонаря и две тёмные тени выметаются за борт и бегом к кабине. Крик взводного сквозь ду-ду-канье двигателя, указывает местоположение первой пары регулировщиков, перекрыть трамвайку и главную дорогу и всё что будет выдвигаться через КПП, направлять в сторону Нойштадта и далее. Рывок, ещё рывок, переключение на большую скорость и гул катящейся в ночи машины, мимо первых проснувшихся, строенных вагонов трамваев. Обалдевшие от долгой окупации немцы, так и не сумевшие подстроиться к отсутствию запрограммированного в нас образа жизни и войны, с терпением обречённых уступали силе своего внутреннего послушания и терпеливо пережидали опоздание на работу. На остановке возле поворота трамваев в Галле от Нойштадта снова жопой по лавкам, снова двое из ларца и к кабине, и далее под эстакаду и вдоль насыпи куда-то в сторону дач и автомобильных развязок. Мне досталась лёгкая работа, да оно и понятно, дух он и есть дух. Но на трамвайке стоять сплошное удовольствие. То девушки на тебя обратят свои взоры на мальчиков одновременно похожие, то Ганс за столбом при всех на глазах справит малую нужду, то на мопеде странное существо в юбке проедет неопределённой эпохи, может даже великий Гендель того на Симпсоне помнит, что прочадил мимо, может ещё что! Пока не было машин, мы всех любили и пропускали, но как только ровные ряды высоко расположенных над землёй фар, потянулись в нашу сторону, так и капут всем наступил. Кивают немцы на часы, просят пропустить, но "нихт", "найн" в душе произносится и по стойке смирно перед комдивовским и начштабовскими УАЗиками и честь по всей форме, а как. И жезлом крутить для ускорения движения. Сколько тянулись колонны, чьи они и куда их несёт, только светло стало и не интересно уже, ну сколько можно, одно и то же, едут и едут... "Зеброчка", миленькая, да вот же она родимая, совсем невдалеке от тебя остановилась, добрый знак, самая малость до счастья добежать каких-то 50 метров, да накатом в кузов. Жезл вверх "внимание" и бегом с трамвайки. Ээээй, не понял?! Куда это она покатила, эй стой, вот сволочи, опять дрессировать вздумали на виду у людей, ну погодите, не догоню, так согреюсь. Автомат в кузов первым, он главнее, им Родину защищать ещё, потом бросок на амбразуру кузова, удачный промах, круги в глазах, лёгкое послесловие по почкам, пива не надо, спасибо и на этом. О Боже, да ведь это было самое настоящее боевое крещение. "Зебра" на скорости пошла вдоль насыпи в сторону вроде Мерзебурга, туда, ближе к кольцам развязок и далее в сторону домиков дач. По первому разу так вроде показалось. А вдоль насыпи колонны стоят с солдатами, по развязкам и магистралям несутся ИФЫ с прицепами под тентом, всякая другая мелочёвка и покрупнее, а мы встали и чего-то ждём. Холод пожалуй стал от лавок пробирать выше и подбираться к жизненно опасным местам моего организма, пора и честь знать, пора домой. Командиров рот в голову колонны, разбор полётов и бегом по машинам, движение вспять, в обратном порядке по местам постоянной дислокации или типа того. Знаете, а ведь после этого выезда к нам стали относиться чуточки лучше, вроде, как с уважением, но и больше стали к некоторым из нас уделять внимания, вроде, как на профнепригодность проверили и выбраковку провели. Долго потом пришлось некоторым из нас, сирых и убогих, добиваться утверждения своего "Я" и подтверждать свою полезность во взводе регулировщиков.
Анисимов: свн пишет: Как повели бы себя различные виды войск, получив приказ на уничтожение змеи (Российская действительность) Так вот не байка, а суровая "советская" действительность. Служил в ТуркВО (1982-1994гг.) - повидал не мало и всякого. В реальности был такой случай. Большие показательные учения. Танковый полк находится на окружном полигоне "Келята" (полигон горно-пустынный). Полевой лагерь стоит в предгорье - место исхожено-изъежжено вдоль и поперёк. Как у людей - полевой лагерь (палаточный городок) в тылу проезжая дорога и за ней полевой парк. По долгу службы причастен к организации парковой службы и жил в МТО-АТ, которая стояла у КПП парка. Как водится в воскресенье полку показывают кино. Современная кинопередвижка способна к показу не только ночью. Так вот заканчивается фильм (ещё светло) и многие бойцы (особенно из числа наряда, "нелегально" присутствующие на сеансе) потянулись в сторону парка. Другие пошли в сторону палаточного городка. Сам я смотрел кино, но ещё до окончания пошёл в парк. И вдруг слышу возгласы, крики (всё на местных языках), что в советские времена в ВС не приветствовалось. Оборачиваюсь и виду - по дороге разделяющей парк и палаточный городок "плывёт" ичане и не назвать змея. Какая не знаю, но не очень большая =0,8-1,0м. А почему плывёт, потому, что дорога представляет из себя 15-20см пыли (как цемент). Бойцы её окружили и не дают убежать. Мне стало интересно, что будет дальше. Я остановился и смотрю. Бойцы отгоняют змею ногами, при этом все они босые. А криками они подзадоривают друг-друга. Всё это длится не долго 1-1,5мин. Змея в кругу людей, естественно боится - мечется и тут с победным криком - УРР!! (типа нашего УРА, только несколько с другим смыслом - "бей") - выскакивает абориген, босый и пятками потчет змею. Змея старается убежать, увернуться, но бой не равный. Абориген победил змею - растоптал ей голову. С победным криком поднял над головой и понёс в свою палатку - сушить и делать сувениры. ТАКИЕ НРАВЫ! ТАКОЙ БЫТ. А ТЫ ГОВОРИШЬ КАК. ДА ЧТО!!!
Владимир Мельников 3: Александр220365 Видел такую штуку с деревянным ведущим колесом в Кубинке у в хода в административный корпус с буфетом на первом этаже, там ещё справа второй стоит, не менее древний с хвостиком от опрокидывания при форсировании окопов.
Владимир Мельников 3: Первые глупости. Именно от первых глупостей, совершённых по случайности и отсутствии инстинкта самосохранения и вся служба в дальнейшем шла порой глупо или вовсе кувырком. Кто не помнит свои первые робкие ошибки? Я совершил их достаточно, плюс скарпионий характер, плюс правдорубство и благородные манеры, всё пошло мне и не только мне, в широкий минус, выгребать пришлось почти долго. Карантин принёс первые шишки, шишки долго о себе знали, а во всём виноват чей-то дембель, да именно чужой дембель. Насмотревшись на стильных дембелей и получив первое ПШ, прикупив в чайхане первые погоны, шевроны и петлицы идеально красного, байкового цвета, естественно мы тоже решили не ударять лицом в грязь, а приодеться, как следует, ну скажем так, с шиком. Шик, он и в Африке шик. Даже мне, человеку особо тёмному в понятии "шика", тоже пришлось тянуться изо всех сил за передовомыслящими товарищами, товарищами просветителями, почти Коперниками, только нашего пошиба. Форма из ПШ конечно сама по себе выглядела, мягко сказать, нелепо. Свалявшаяся на складах она и вправду требовала нашего догляду. Форму догляда сообразил быстрее всех товарищ боец по фамилии Христов, родом из Костромы, с фиксами передних зубов, с видом прикольного уголовника, хотя по сути своей, совершенно безобидное существо, готовое пострадать за наше общество. Христов первым придумал придать нашей форме одежды приличный вид, такой, чтобы он готов был принять в себя тело будующего дембеля, ну чего дважды готовить парадку к дембелю 1982 подумали мы, не проще ли, подумалось нам, раз и навсегда это сделать сейчас! Сказано, сделано. Погоны, петлицы, шеврон легли на своё место не вызвав вопросов ни у кого, но вот дальше мысли товарища Христова и его сотоварищей, пошли в разрез общепринятым нормам того времени. Но нам этого ещё никто не успел объяснить, но оно может и к лучшему, иначе писать бы было сейчас не о чём. Мои познания в пошивочно-ушивочном деле были на уровне подготовительных курсов в СПТУ. С помощью простого кирпича из красного цвета да деревянной табуретки и ещё простого российского "авось" и трёх десятков матерных слов, заимствованных из тюркского эпоса, ширина канта на спине приняла допустимую норму и была принята художественным советом нашего карантина, как единственно допустимая, предназначенная для получения удовольствия при ношении парадной формы и отвечающая запросам самых изысканных эстетов, только, что прибывших для выполнения священного долга бойцов. Но, на придании форме достойного вида только со спины не входило в наши планы, планы были гораздо шире и росли по мере освоения первоначальных навыков швеи-моториста. Скоро о канты на спине можно было порезать пальцы, но мы, посчитали, что поперечных кантиков на уровне лопаток не достаточно и с энтузиазмом обречённых принялись лупить правильным кирпичом по рукавам кителей, придавая и им вид, заслуживающий внимания со стороны и придающий, по нашим меркам, вес нам среди старослужащих. Ну, действительно, сколько можно своим глупым видом позорить окружающих нас и вносить определённый диссонанс в общий фон комендантской роты, не пора ли достойно перейти в разряд бойцов, громко заявив о своём месте среди них?! Не пора ли стать, ну, как все? Почему именно мы должны быть пугалами и на нас должны до дембеля обращать внимание все и даже мы сами? Не знаю почему среди нас на тот момент не оказалось Вовы Бунги, нашего вышибалы-погонялы, начальника бессменного карантина, нас некому было остановить до свершения непоправимой беды и мы наиглупейшим образом продолжали коцать кирпичом прекрасного красного цвета по шерстяной мантии брюк, портили сапоги, превращали их кто во, что.....Кто в гармошку из тольянки, кто в бутылку без затычки, только пыль от кирпича стояла в комнате под названием "быткомната". Утюгу тоже не слабо досталось. Кто слышал про закалочные печи, тот правильно поймёт состояние простого солдатского утюга без регулятора отключения. План по закалке подошвы утюгов, тьфу ты, план по выпуску сильно кондиционной продукции общества с неограниченной ответственностью, общим количеством в 36 членов кооператива ООО "Придурки". Утюг чего только не делал, и ладони прижигал и лопатки правил и по сапогам расплавленный гуталин лизал ползая и шкварча сверху вниз, и шнуром пытался кого-то удавить, но всё было тщетно, в умелых руках обезумевшего от недогляда духа, шансов дожить до следующего включения в розетку у него пожалуй не было и не нужно было быть прорицателем, чтобы точно определить остаточный ресурс проживания утюга в бытовой комнате. Фу, кажется всё, что могли испортить, то есть, прошу прощения обгрэйдить с парадкой, мы успели и кажется вовремя. Да, именно, я бы сказал, вовремя ибо могло и не получиться и не сбыться так прекрасно задуманное. Говорят делу время, потехе час, нет, я бы сказал иначе, но пусть за меня скажут те, кто был постарше на год или более, им более я доверяю и вверяю оценку нами выполненного труда. Согласитесь, что не каждый Зайцев или Зверев сможет с помощью самого простого солдатского кирпича, родного красного цвета, сотворить поистине чудо. Чудо солдатской мысли в отдельно взятой комендантской роте, на первом месяце службы, ведь не каждому поколению выпадет возможность показать во всей красе меру своего отсутствия разума и чувства самосохранения одновременно, замечу, сразу у 36 человек. Скажу вам с сожалением лишь об одном, о безвременно раскрошившихся кирпичах-тружениках, не будь они такого хилого замеса, мы бы не то ими бы подрихтовали, что парадка, парадка это мелочи! Скольким вещам в роте можно было бы придать современный вид, а этот гад из металлолома, утюг недоносок, что расплавился раньше, чем мы задумывали, ээх какая жалость. Пока я тут пачкал пост, там мои хлопцы из ООО "придурки", наладили подшив кителя до состояния заметности резинки от чапаевских подштаников, окститесь нынешние модницы и модники, демонстрирующие из под спадающих с попы штанишек, стринги цвета танго, мы, первые применили сей приём в далёкой Советской армии, мы, из далёкого прошлого передали вам нести эстафету демонстрации наличия нижнего белья, вы, задравшие резинку стрингов до лопаток являетесь носителями нашего модерна. Вы наше надёжное будующее и наша гордость, ведь плох тот современный отец, который не мечтает, чтобы и его дочь, стоя у доски, вытягивала стринги из юбчонки и стремила их ввысь к лопаткам, привлекая самцов к спариванию на современном уровне. Попа, после ушивки и придания откровенно проститутского вида новым носителям культуры, стала привлекать куда больше чем лекции по Марксизму-Ленинизму, штанишки после значительной ушивки, тоже приняли вполне современный проститутский вид, об этом нам первым не забыл напомнить увиденное, наш любимый старшина роты, прапорщик Верховский. Кто из вас бывал в Пицунде и ездил на озеро Рица, тот не мог не видеть водопад под названием "мужские слёзы", это там, у камня Поля Робсона, так вот, те слёзы водопада пусть отдыхают, не видели вы радости на лице старшины роты и его выражения лица, нам показавшегося вполне удовлетворённым от увиденного! Ну, возможно нам так сначала показалось, ибо что потом произошло с этим самым лицом, можно только вам догадываться. Вы ведь такого не делали и среди вас не было товарища Христова с ударением на "и", не знаю кто ему ставил фиксы на передние зубы, но от вида старшины роты, его фиксы выпали сами, без помощи извне, их, пришедшие в ужас зубы, сами сбросили не дожидаясь реакции нашего любимого папы Верховского. Только тогда я понял правильно значение слов "зубы жмут", жмут и жить хочется не только телу, но и им. Бог нам послал спасение именно в лице спасителя Верховского, как нас раньше деды или на крайний случай кандидаты в деспоты не вычислили, побили бы остатками кирпича, как в древнем Иерусалиме или, как в современном Курдистане. Утюг в расчёт не шёл, он давно исдох. Это уже после перестройки он пошёл в ход и был в большой цене и почёте, а тогда ещё народ был не сильно просвещённый темнотой Западной культуры и не имел первоначальных навыков применения оружия массового поражения несговорчивых кооператоров и имел слабое представление о пользе не только горячего утюга, но также и удобного в работе с клиентом, шёлкового шнура. Говорят, что беда и радость это единое целое счастья и я с этим полностью согласен. Иначе, как могло появиться несчастье, если бы ему счастье не помогло. Что происходило и почему радость полученная и полное удовлетворение от непосильного труда нами, не смогла плавно перейти и доставить удовольствие старшине роты и прибывшим на представление дедам и прочим, не понятно до сих пор. Может я не дослужил сколько-то лет, может, что мы тогда не так сделали, короче, не могу вам с определённой точностью ответить, ибо толпа бесчинствующих фанатиков стала забивать цвет будующей свободной России, поднявшей триколор, будующих Зайцевых и Зверевых, может даже российских коперников, да так охотно и трезво, что швы на куртках и штанах, стали рассасываться быстрее, чем после сеанса по телевизору Алана Чумака и его тёзки Кашпировского вместе взятых! Господи, за что? Ведь столько трудов и коту под хвост. Ээх не умытая ты Россия, ну ладно тряпки, но нас-то за что бодяжить по мусалам, ведь мы к лучшему, к светлому и вечному потянулись, но как всегда получилось: хотели, как лучше, но получилось, как всегда! Знаете, что я стал после этого делать? А называть "быткомната", "биткомнатой", вот так вот, было за что. Знаю, что мало кто из вас бывал на корриде, не были, потому, что я и сам не сподобился, но коридор точно произошёл от корриды. Коррида была узкой и народу, желающего глянуть на лохов в обличии солдата Советского Союза, было больше чем достаточно. Но, главное, что мы не понимали, почему люди взбесились, почему им самим не сподобилось додуматься до банально простых вещей. Ведь не чьи иные, но наши ведь предки первыми освоили технику работы с камнем, почему им, вполне знающим историю нельзя было по образу наших предков и своего товарища из Костромы или Тамбова, взять оружие пролетариата и поправить до эстетически-выгодного состояния парадки и носимых сапог. Почему они посмели так вот отвергнуть передовое и полезное, что заставило их нас отрихтовать и отутюжить взад вместе с надетой на нас парадкой. Долго и тщетно мы пытались избавиться от следов былого позора и комплекса заметности со спины и сбоку и спереди, заметно комплексовали по поводу косых взглядов в сторону не до конца исчезнувших следов от кантиков, ведь у некоторых они порой превратились в щелевые выкладки, будто побитые преждевременной молью. Долго тыкал нам в извращения наш папа Верховский, многожды мы в наряды заступали в побитой и щелястой парадке и все мысли наши были только об одном, как бы до дембеля сбыть покоцаную дурью молодости парадку, как бы не улететь в ней в Союз. Эх, Христов, Христов, на ударении в букве "и", где ты и где хранится твоя парадка? Мою по счастью украли дружественные русскому народу цыгане по дороге в отпуск. Видите ли стыдно мне стало ехать в отпуск в красных погонах и ума хватило сунуть парадку в сумку-авоську, вот это самое «авось» и подвело товарищей из бродячих в поисках лохов цыган. Форма уехала в кибитке, я остался в спортивном костюме и дома первым вопросом было???? Какого чёрта ты тут бегаешь в спортивном костюме и где твоя хлопец форма? Попробуйте родакам доказать теорему от обратного, что мол форма приглянулась выходцам из Индии и им только её для полноты ощущения своей дружественности Российскому человеку и не хватало. Но, товарищи это ещё не всё. Попробуйте в военторге на Арбате купить форму рядового оболтуса, фиг вам с два. Такого не наблюдается и не предусмотрено нашим военным уставом. В уставе чёрным по русски написано, что цыгане форму не крадут, ибо не фиг им в армии делать, лошадей там давно нет, а на танках они красть ещё не научились. Весь отпуск вместо того, чтобы кушать яблоки на день танкиста в конце 31 августа, я мотался по знакомым и пытался отжать мало-мальски похожую на солдатскую форму одежды. Есть Бог на свете, коль есть люди сохранившие прекрасно ушитую и окантованную по погонам и шеврону белым винилом парадку, с чудными аксельбантами наподобие семнадцати мгновений весны или адьютантом его превосходительства, сказка, но не парадка. Расклешённые брючки, приталенная и ушитая на уровне лопаток куртка, сапоги проглаженные в бутылочку и фуражка с гестаповскою тульей! Ну разве это не чудо, а, эх не надевать бы её, да не ехать взад на паровозе за четырнадцатью месяцами измывательств, остаться бы в ней тут, прямо на дембеле, ну скажем досрочно, в виде исключения. Кто был в отпуске тот меня прекрасно понял и дополнил мои взгляды, но как я мог кинуть своих товарищей и остаться навеки в единоличном счастье, коль сам только, что сказал, будто нету счастья без несчастья товарищей. Почухал я обратным отсчётом распарывая в поезде уже преждевременно-наложенные швы и спарывая аксельбанты и чудный молочный винил, складывая его за подкладку дожидаться своего времени и часа «х». За чёрные погоны и тулью фуражки старшина роты меня не похвалил, но сильно ругать не стал за пропажу, может, он сказал, действительно дружественному нам и братскому народу в кибитках, вдруг приглянулась наша ГСВГшная форма, а Бог их знает, ну пусть их, сказал он, а я отделался ремонтом квартир у наших прапорщиков роты, которые жили в двухэтажках там, у того КПП, где находилась дивизионная губа, они жили на первом этаже и домики их и по сей час целы, но их там не живут. Живут там другие люди. Да и пусть живут, живут, только плохо нас пусть не вспоминают.
полная версия страницы