Форум » Солдатский клуб » Солдатские байки » Ответить
Солдатские байки
Admin: Пока ваши сослуживцы добираются до нас, посидим, покурим, вспомним случаи из нашей, армейский жизни... [pre][/pre]
Владимир Мельников 3: Sergei Сергей, майор реальный из отдела, который солдат на дембель отправляет, он был роста примерно метр шестьдесят пять, с широким типом лица, в женских больших очках на всё лицо, простой и порядочный человек. Просто наши водилы, были наглее наглого, ротный таких халявщиков тоже не жаловал, машина чужая и хозяин ей другой имеется, дурили по чёрному, что только не придумывали, хамство конечно, но факт имел место и не раз. Доходило порой до снятия с машины и губы, в большинстве водилами сажали хлопцев с Украины, злые до работы и чистоты, чёрта с два ты у них что-нибудь выпросишь, скорее понадкусывают. Были машины брошеные, грязные, водилы чмошные и на таких катались кому не лень. Паша подтвердит, я бы некоторых на тачку не поставил водилой. Кстати, на каждой тачке стоял свой уникальный номер и называли мы их "Сиротинушка", говорили, что кроме тебя дурака, она никому не нужна. Майор не был дураком, он просто купился, потом понял это, потом приехал дух и майор укатил, никто не хотел ругаться заранее, просто видно дело было шито белыми нитками, у нас часто бывало так, что приходит хлыщ в парк, а знакомый ему зампотех или взводный машину дают и кричат водиле"Карытнянский, Миша, домчи товарища майора до танкового полка", миша водила НШ дивизии и знает примерно, когда очередной выезд, переживает за Шефа, но он только сел на 00-26 ВЛ и он дух, он ещё собирается в военное пограничное училище (Попал) и не может отказать на это, сел, да и поехал, путёвку тут же сержант Марчик ему на коленке выписал, вот и все дела. Кумовство всегда процветало. По поводу рассказов, не принимайте близко к сердцу, нельзя описать тютелька в тютельку, но то что события имели место, это точно. Ну малость себя попозорил, это чтобы сослуживцы задавакой не посчитали, а так я нормальный, практически здоров на голову, опасности для боевой мощи армии ГСВГ не представляю. Писать буду про всё, что было, может кто себя узнает, может глупостью всё это кажется, сам понимаю, ну тогда просто читайте начало и уходите дальше, к другим постам. Написать рассказ по времени около трёх часов, хотя бы за трудолюбие уважте и то спасибо.
Анатолий: Не вспомню кто из писателей ввел поджанры в мире фантастики, но главное в том что, Володя Мельников открыл новый - альтернативная армейская с элементами вранья и мистики в тройном размере. Сокращенно выходит примерно так: "А-А - В.М.3 - Фу..." (ну а "Фу" - как следствие... и естественно обозначает - Фантастика улетная...
Анатолий: А вот что писал ранее Володя М. (не в жанре "ФУ (фантастики улетной"), привожу дословно: "Вам Александр Лемешко я очень благодарен за то, что Вы меня выбрали на стадионе, когда мы прибыли из Фалькенберга, спасибо за отпуск. Я его получил через полгода службы!!! Деды чуть не убили." , а также: "Старшиной роты был пр-к Верховский. Чудо человек и действительно мужик, каких поискать. Плакали, когда уходил в Союз." Ну а далее речь шла о том, что у Володи была не служба, а мед - поездки на рыбалку, охоту (с офицерами), участие в ремонте жилья, ну и конечно: "ездили по ночам, да и днем тоже - воровать абрикосы, персики, черешню!" и т.д. И в конце - подпись: "Кличка - Студент". К сожалению, все это было написано ранее Володей М. не на нашем сайте...
samoylenkovlad.nik: Але допоможе він у цій сітуації, як кажуть в нас в Україні, " Як сухій сраці попіл!!! "
Аскар: Непонял это что новая форма отличительные знаки действительно наруковах и нагруди Василий ты наверное сделал фотомонтаж и прикалываешься над нами или сделали что бы снайперам тяжелей стало искать и ликвидировать ком.состав.Ну а так вроде бы таких сильных изминений нет
Аскар: Насчет гражданских лиц,есть службы в ВС типа тыловое обеспечение за исключением обеспечение боезапасом можно передать,(клады продуктовые,вещевые,столовые снабжение)у нас так, но передать не просто так,а что бы войска нестрадали ,у нас так делается -проводится тендер например на поставку мяса,рыбы и.т.д ,а будущие поставщики между собой бодаются (государству выгодно,за меньшую стоимость предлагаешь товар и качестово чем другой предположительно поставик пожайлусто выйграл) и постовляй.Все это делается открыто (за исключением секретных сделоку"у нас есть закон о гос.закупках и любой предполагаемый поставщик услуг может через интернет открыто участвовать в этом ,минуя посредников.
Аскар: Васили1Ты меня убил вот уже третий раз
Аскар: Василий ! сразу видно что ты даром время не терял
Аскар: Ну себя ты пожайлусто к севшей батарейке неотноси,все бы так, неравнодушно относились бы ,к наболевшим вопросам обсуждаемые на форуме.Сказка получилась бы
Владимир Мельников 3: Шаг вперёд, два шага назад или первая получка. Осень 1980 года, погода просто шепчет, розы на кривых ножках, не один раз попробовавшие на своей шкуре действие садового секатора и оттого принявшие такую уродливую и однобокую форму, тем не менее не собирались уступать сезонному похолоданию и казалось кричали, ну сколько можно нас кромсать, дайте пожить спокойно, никакой зимы не будет и оставьте нас в покое, дайте нам людей порадовать своею неземною красотой. Розы пышно цвели именно от такой омолаживающей обрезки, это называлось, уход и забота, но розы понимали это по-своему, обрезание по самый не балуй и точка. Розы были высажены вдоль дорожки от стелы и аж до перекрёстка перед штабом и артполком, розы радовали глаза и поднимали настроение у всех, кто шёл к штабу мимо нашего забора, забора автомобильного парка комендантской роты. Розы росли на клумбах и на противоположной стороне дороги и радовали своими пышными бутонами тех, кто шёл от пушкарей до ГДО. Розы требовали за собой ухода и обеспечивать его поручили нам, самым молодым обрезальщикам в роте, почти людям, прибывшим в роту для выполнения самых чёрных видов работ. Территория автопарка комендантской роты была очень обширной и по своим размерам могла соперничать с футбольным полем. Она была обнесена сетчатым забором со всех сторон, а с тыла прикрывалась двухэтажными боксами(ангаром), первый этаж которого принадлежал нам, а на втором этаже располагался склад автозапчастей, он нам не принадлежал, но нас регулярно припахивали там арбайтен. За Ангаром располагался клуб артполка, а пространство между ангаром и клубом было размечено квадратиками и дорожками, и использовались нашей ротой в качестве миниплаца для малолетних воинов. Закреплённая территория за комендантской ротой была гораздо обширнее внутреннего пространства. Сразу за клубом артполка начинался сквер, он тоже принадлежал нам, стела входила в сферу нашей деятельности, территория у офицерской столовой и вся территория от ГДО до артполка тоже была нашим ярмом. Кто служил в комендантской роте, тот должен помнить, что самым ответственным занятием была уборка территории, ибо те места, что были перечислены, были самыми ходячими и посещаемыми высшим офицерским составом и к качеству уборки территории предъявлялись самые высокие требования. За первый месяц нахождения в части мы набегались вволю, находились гусиным шагом до дыр на попе, гуталин от сапог можно было на досуге соскабливать скребком, но за неимением такового скребли ногтями и лепили катышки. Духа из нашей роты только так и можно было вычислить, постирушки в автопарке с применением бензина нам были противопоказаны во избежание расхода горючего и опасности быть сгоревшим заживо. Конечно мы не поверили ни первому, ни последнему, страна наша огромная, бензина море, вода и мыло плюс ветер сделают своё дело и о факелах не может быть и речи, но! Но какими мы были тогда малыми и глупыми, как выражался наш взводный прапорщик Сергей Гузенко. Не далее, как через год, нам был зачитан приказ о том, что в энской части группы войск сгорел заживо боец из автопарка. А дело и впрямь оказалось глупейшим. Боец наполнив канистру в 35 литров с обрезанными краями бензином, погрузил в неё свою хэбэшку и не придав обработке водой с мылом, а просто пожамкав ручками, вывесил на солнышко на ближайшем к мойке заборе. Не дав толком просохнуть он напялил её на себя и удалился на солнышко в курилку досыхать. Курилка на то она и курилка, там нормальные люди учатся курить, чем и занялся наш потерпевший. Народу было много, все уже курили, только вонючка не приобщился пока к нормально курящим людям, и последнее не заставило себя долго ждать. «Угостите сигареткой, спасибо, зажигалка своя имеется, бензиновая» сказал боец в бензиновом костюме и зажав краешком челюсти папироску, чиркнул зажигалкой! Кто пользовался по молодости таким способом прикуривания, должен знать, что бензиновой зажигалкой могут пользоваться не только рядовые бойцы Красной армии, но и факельщики зондер-команд при неимении огнемётов. То же самое произошло и с тем несчастным хлопцем. Момент истины был очень близок, человек в мгновение ока превратился в факел, сидящий рядом с нормальными курильщиками. Пары бензина на солнышке создали своеобразное облако из паров, способных воспламениться от искры и произошло именно то, что год назад предсказывал нам наш взводный. Никто и не думал, что такое возможно в реальной жизни, никто не был готов к оказанию помощи, никто не имел под рукой элементарного одеяла или куска брезента, которые можно было бы накинуть на горящего человека, никто не мог просто приблизиться к мечущемуся человеку в огне. Как его спасать, чем? Дальнейшее не надо предсказывать, человек получил ожоги, не совместимые с жизнью и конечно погиб, ибо пылать и пытаться сбросить куртку, сапоги и брюки нужно время и нормально работающее сознание, но в подобном случае шансов это сделать очевидно оказалось мало, паров было видно наоборот слишком много, а мойка видно была, как у нас, в 50 метрах от курилки, да и поливать ожоги водой не есть правильно с точки зрения медицины, не известно, что страшнее, ожог или ожёг политый ледяной водой из грязного шланга. В приказе конечно всё было сказано короче, но додумать недодуманное проще простого. Я и сам раньше считал, что полоскают водой только для того, чтобы не воняло тошнотворно бензином от такой робы. Как видите, я ошибался. Но лично со мной произошёл случай подобный этому, но только не с одеждой, а кое с чем другим, но об этом расскажу в других рассказах. Итак о розах. Розы нас ждали, но мы к ним не очень-то и спешили, у нас были свои «розы», у нас в роте был день выдачи денежного довольствия, денежного удовольствия, как мы впоследствии окрестили, день выдачи сигарет и сахара-рафинада. Слаще дня не бывает, гуще дыма не найти, чем в этот день. Курят все, курят всё что наскребли в проходах между станков в конце месяца на сигаретных фабриках, курят сигареты, трещат внутри папиросок дрова самосада, но всем по барабану, что там трещит и почему бумага вспыхивает пионерским костром, соси дым-пакет, получай кайф от долгого никотинового голодания. Полтора десятков пачек и пара коробков спичек не могут в полном объёме удовлетворить потребности современного курильщика, норма сигарет должна быть, как минимум под тридцать пачек. А спичек так и все сорок коробков подавай к таким, самозатухающим сигаретам, говорят что в своё время, наша знаменитая фабрика спичек в Балабаново, получила орден и было это в годы войны. А получила фабрика орден за то, что когда немцы оккупировали Балабаново и захватили весь годовой запас спичек и с их помощью пытались спалить окружающие населённые пункты, а спички отказывались зажигаться и город Балабаново дожил до освобождения в непревзойдённом виде, а посёлки стоят и по сей день, и тот орден до сих украшает фабричную проходную, на которой всё так же до сих пор делают спички отвратительного качества, на случай войны звучат слова оправдания. На второй орден тянут производство, может оно и правильно, только крики в ночи «Спичку!», до сих пор звучит в моих ушах, до сих пор напоминают о замечательном городе Балабаново, где делают огнебезопасные спички. Всю неделю в роте все разговоры были только о получке. Говорили, что в первую очередь каждый купит в чайной, сколько будет отложено на дембель, сколько отпущено на подшиву и зубную пасту, кто с кем пойдёт посидеть, чем будет накрыта поляна. Нам денежное довольствие светило в 25 марок, светило но не грело, как в том анекдоте, когда жена выдала трёшку мужу и велела в парк на аттракционы сводить, а когда дочурка, весело подпрыгивая, спросила «Папа, хорошо бы мороженного и сладкой ваты купить!», «Хорошо бы моя хорошая, ой как хорошо бы, но денег только на водку!», в нашей роте существовал «Котёл», в этот котёл и валились наши доходы полученные при стрижке роз и уборке территории. Деньги конечно плёвые, но а подумайте сами, сколько получают сегодня люди, убирающие газоны? Сущие крохи, не зря ведь нынешних бойцов убирают от низкооплачиваемых видов работ, долой от мытья полов, долой от уборки территории, долой стрижку роз, долой постирушки в бензине, долой давно отжившее, даёшь огневую подготовку и марш-броски в кроссовках. Кто первый придумал котёл в нашей роте этого я не знаю, когда он возник мы не помнили, но то что наш призыв прекратил его печальное и позорное существование, это точно. Мы первые перестали отдавать марки, как только ушли осенью демоны ночи в 1981 году, каждый стал собирать денюжку себе сам, каждый верой и правдой копил на свой чемодан с наклейками. Но в первую получку нам солнце пока плохо грело, оно грело руки другим, с жадностью изымающим наши крохи себе в котёл. Какие только способы мы не придумывали, чтобы не отдать деньги, и в санбат лечь, и не являться в этот день под раздачу, и попасть на недельку в наряд, но и рейдеры тоже не собирались с нами чикаться, отжать и никаких гвоздей! Ещё с вечера пошёл шум, шум исходил от жёстко поставленных речей рейдеров, угрозы и предполагаемые последствия серьёзно воздействовали на наше моральное состояние и намёки ротному и взводным по поводу сохранения марок, наталкивались на вопросительно-удивительное выражения лица, деньги ваши, делайте с ними, что хотите, но чтобы сапоги были нагуталинины и спереди для себя, и сзади для старшины роты, чтобы зубы сияли блендамедом после помарина, чтобы подшивы хватило на месяц, чтобы бляха с пуговицами сияли, как у кошкиного котика, а на остальные марки, вы имеете право сходить в чайную и попробовать настоящего эрзац-продукта ГДР. Короче, деньги ваши и проблемы их сохранения естественно возлагаются на вас. Почему мы должны были отдавать сейчас, и как стребовать потом себе с других свои мани? Какой смысл в такой услуге? Почему такие большие сейфы для оружия и почему нет в кубриках мини-сейфов для обычных жлобов? Как сохранить крохи до дембеля, как сохранить вещи от воровства, что потом делать с этими тряпками на гражданке, и зачем они были вообще куплены? Глупости временно перемещённых людей на большие расстояния, не более того. Но как бы то ни было, день получки приближался и то, что отдать придётся 15 марок из 25, сомнения не вызывало, наступило, как говорят психологи, состояния зависимости террориста и жертвы, то что наблюдали в Буйнакске, что было на Дубровке, жертва скрывала своего рейдера-рекетира от старших, и вступала в особые отношения с ним. С одной стороны жертва желала смерти террористу, с другой стороны жертва понимала, что со смертью террориста наступит и его смерть, что подтвердила сама жизнь, и то что не отдать было нельзя, это точно. День получки начался с кучкования в курилке. Кучки создавались не самопроизвольно, их создавали интересы и возможности отдельных индивидуумов. Писаря предлагали фальшивые печати для деклараций, отпускники предлагали за 3 марки декларации без печатей, за 5 марок декларации с печатью Брестской таможни, водилы предлагали сделать обмен на вокзале совзнаков при помощи этих деклараций, предлагали в Центруме прикупить на дембель хороший спортивный костюм или костюм праздничный, жевачки или косметику, хорошую ГДРовскую обувь, сорочку маме, колготки невесте, и другое. Командир роты моргал замполиту и делал знаки взводным «Берите на заметку», смотрите чтобы не накушались ночью, усилить дежурство, быть три дня как минимум начеку, не допускать попадания в руки «Фаустов» из офицеской чайной, что у ГДО, шманать въезжающие автотаксистов из города, проверить все норки и схроны на предмет выявления заготовок из спирто-содержащих веществ. Завтрак был спешным и нервозным, в нашу сторону было обращено много взглядов со стороны столов старослужащих, ядовитый смех, преисполненные удовлетворения от своей значимости улыбки рейдеров из числа старослужащих, мечущиеся взгляды старшины роты, одёргивания и предупреждения в открытую мерзавцев, извиняющиеся и кающиеся Магдалины, гадость и мерзость осознавания, что сейчас кого-то поимеют на 15 марок, и будут это делать три периода, пока рак на горе не свистнет. Лучше бы вовсе не выдавали, могли бы выдать перед дембелем, а за подшиву и гуталин вычесть перед окончательным расчётом. Каша из пшена, с лужами жёлтого жира поверх, не лезла в глотку, сало из выжарок хрустело во рту, чай с маслом палил нутро, песня до роты была погребальной, а настроение было «Швах». Верите, пока шли до роты, слова песни не помнили, только рты открывали, все мысли были только об одном, эти мысли были печальны и выражали надежду, последнюю надежду, надежда была сродни людям, обречённым на газовую камеру, а может не меня? Может пронесёт? Может отсрочат или передумают отбирать, может испугаются самого старшину роты? Построение перед ротой, «Молодым бойцам получить свою первую получку», честь согласитесь высокая. Ход очень правильный, вот вам уважение, вот вам первый транш, делайте что положено с довольствием, не ходите потом, не гундите с жалобами, что отобрали. Получил и в нору, пока дед получит, а ты уже «А нету», да только на что скажите, существует такое понятие, как телепатия? Картина с которой надо писать маслом: цепочка в 36 человек молодых намеревается получить свои 25 марок, а рядом её очень плотно окружила толпа в равное число дедов, и каждый своему духу в сотый раз посылает, кто глупую, вымученную улыбку, кто дружбанский гэ-э-э-э, кто показывает строптивому ладонью по шее, кто окосел поди уже от подмигивания и дёрганья головой, кто тупо смотрит мимо, делая вид что всё в порядке и попробуй ты у меня забалуй, вечер наступит сразу после раздачи. Но как бы то ни было, а число поставивших подписи всё увеличивается и увеличивается, число дедов в коридоре тоже странным образом стало уменьшаться, вроде прошла жажда близких мани, куда же вы? Ах, на воздух, ах душно, что-то стало! Ну-ну, дело хозяйское, меньше народу, больше кислороду. Моя очередь естественно на букву «М», где-то в серединке. Командир роты просит поставить подпись, а заполит даёт напутствие как лучше потратить 25 марок, хомач и скаберзник предлагает каждому 17 способов, как потратить 25 марок, он успевает за минуту их все огласить, посмеяться над своею находчивостью и над нашей юностью, пожать «Пять» и крикнуть «Следущий». Марки разноцветными эрзац-фантиками и алюминиевыми медальончиками сыплются в боковой карман и моё милое и хрупкое тело попадает в мощные и дружеские объятия Сергея из Омска, очень весёлого и добродушного деда. Дед-Сергей был богатырского роста, блондинистым и от души добрым человеком, он носил причёску из высоко-зачёсанной вверх копны блондинистых волос. Фуражка Сергея держалась на макушке лишь на последней волосинке, брюки были ушиты на манер московских проституток, куртка была укорочена и приталена так, что о наклонах влево или вправо не могло быть и речи, а чтобы сходить в туалет, надо было раздеваться до пояса, сапоги были в юном возрасте нагуталинены и пройдены огненным утюжком и стали хромовыми, такими, которые и ротному никогда не снились. Ремень у деда-Сергея висел там, где и положено находиться бронежилету для яиц, в самой нижней точке, ворот курки был расстегнут на пару пуговиц и грозилдеду-Сергею гниением в нарядах, но странно было то, что он этому был только рад и сам искал повод попасть туда, причина этого станет нам известна только по прошествии полутора лет. Зёма, старшина роты разрешил пригласить вам сходить в чайную, но чтобы вас не обобрали другие чижики, если хочешь, можешь пойти с нами. О том, когда и как он будет отбирать деньги было умолчено между строк. Приглашение было с удовольствием принято, разрешалось сходить вместо ужина, но моё желание было маленько подкорректировано, посещение сразу после ужина, уж больно поесть хотелось на халяву. Выдача денежного удовольствия продолжалась, опорожненные карманы молодых бойцов, маленько снизили степень удовольствия, но зато включили мозг, как не отдать деньги на подшиву и гуталин? Умные головы предложили порвать на подшиву одну из простыней с той койки, что стоит в кубрике с номером 13, заправленной, но не используемой по прямому назначению. Кто-то предложил разжиться гуталином из запасов старшины роты, пусть он в железной банке и не блестит, но чёрт с ним с этим блеском, своё пузо дороже, говорят в генеральском магазине чего только нет! Всё, точка, сказано, украдено и порвано на куски, осталось только одеяло, видно о никчёмности и второй простыни кого-то тоже мысли посетили. Ура, деньги не отжали, они в левом кармане и я молчок! Вот так удача, а про меня забыли. Все рассказывают какой его дед крутой и как его другие уважают, что дед обещал всякие послабления по службе, обещал отмазать от припахивания другими дедами, а только если сам только очень сильно возленится в наряде или если вдруг неслыханно захандрит по тоске о доме, ну тогда мол придётся за него поарбайтен маленько, но это ещё так, чисто теоретически, ну а твой дед, что обещал? Пригласил с ними в чайную и старшина им разрешил. Не хило, а деньги забрал? Нет, вот они. Врёшь, покажи! Вытаскиваю 25 марок, глаза у всех по семь пфенингов, и что ты собираешься с ними делать? Что-что, спрячу, а что не удастся спрятатиь, понадкусываю. Разговор состоялся в здравом уме на розовых плантациях. Мы стригли розы, деды стригли нас. Я остался не стриженым, но оттого, что я таким остался, мне было на душе гаже всех, хоть самому иди и отдавай, только быть бы, как все, как розы. Пока мы мирно лялякали мимо нас проходили офицеры с разным количеством звёзд на погонах. Как нас в роте наущали, так мы и нагло делали, нас учили плохому, учили не отдавать честь офицерам ниже капитана, говорили, что только кто капитан, тот уже уважаемый человек и от того можно нарядец себе огрести. Нашу бдительность усыпили деньги и жажда наживы, мы перестали ловить мух, как у нас говорили деды, мы обнаглели и перестали вообще отдавать честь. Ну сколько можно, идут и идут по дороге к штабу, а ты на коточках, весь в колючках от роз, всё на тебе в грязи, а тут надо отвлекаться, вставать, одёргивать грязными руками гимнастёрку и отдавать честь, скажите, а когда стричь розы? Погода смак, тепло, денежки в кармашке.Из репродуртора ротной кинобудки громко на всю округу звучит «Кто виноват?» из Смоки, «Билет в один конец» из Эрапшн, «Всё напоминает о тебе» из нашего и не нашего, на душе состояние «Счастье есть!», секатором по кочерыжкам оснований роз, порадовали и хватит, дайте другой загогулине право на бутон! Вернулась первая партия из ходоков в генеральский магазин, конфеты в пакетиках, печенюшки в целлофане, кола вместо пивной бутылки неестественно зажата в руке, вкус колы напоминает вкус Байкала или чего-то капустного, печенье горит от зажигалки и после этого возникает желание его не есть, но как же его тогда другие покупают и едят? Пошла вторая партия, заказ увеличился вдвое, мои денюжки лежат там же, в левом кармашке, вечером гуляем с дедами, а то! Какие печенюшки, какая кола? Стриги розы и жди вечера, всё будет тип-топ, культурно, цивильно, как положено! Вторая партия вернулась из генеральского магазина, толпа стала на дорожке гуще, места для прохода старших совсем не осталось. Кто знал, что настало время негатива, ведь с утра сплошной позитив, настало время приколов, приколов не с нашей стороны и не нам в радость. Нечистая сила, как известно появляется очень и всегда незаметно, так и в этот раз. Не успели мы глазом моргнуть, как послышалась команда «Товарищи солдаты, смирно!», нарисовался не сотрёшь, перед нами возник подполковник в плаще и фуражке и требовал к себе внимания. Я оказался крайним к нему и крайним среди друзей. «Почему честь не отдаёте? Вы знаете, кто я такой? Как нет? Я заместитель комдива!» Я в шоке, пробую за всех отдать честь, но команда отставить, кругом, бегом марш и я отбежав на десять шагов, с шести шагов начинаю печатать шаг и идти по стойке смирно с поднятой рукой. Товарищь гав-гав-гав, рядовой Пупкин и всё такое в том же духе. «Отставить!». Полезай ко мне в карман и тащи то, что там находится, быстро! Я руку в карман чужому человеку опускал первый раз в жизни, страх и мерзость, засунуть руку в карман замкомдиву! В кармане мелочь, я в недоумении, что тащить? Тащу монетку и сам не знаю зачем я это делаю, а мне «Называй!», что называть я не могу понять. «Называй размер монеты!», три копейки говорю. Три наряда в неочереди, подойдёшь и запишешься к старшине роты и впредь прошу подобного не допускать! Так я в один день поимел и счастье и горе в одном флаконе, другие тоже прошли и вытащили свою монетку, дневалили долго, бегали на другую сторону дорожки при появлении замкомдива, он видел конечно это всё, но делал вид, что не замечает. День был испорчен, деньги тянули карман, до вечера далеко, а что ещё вечер даст не известно. Вечер подкрался незаметно, перед ужином попросили молодых показать 25 марок, деды стояли белее бумаги, коленки подкосились, но всё сошло, как нельзя лучше, каждый выходивший перед строем, врал не моргнув глазом и перечислял покупки сделанные лично им в чайной или генеральском магазине. Моя очередь подошла в серединке и 25 марок из левого кармана поставили точку в шмоне, и дедам разрешили пожить до следующей получки. В чайную я всё таки попал, долго смеялись деды за столом над Сергеевой находчивостью и моими 25 марками. Деньги были у меня и отдал их я перед дембалем, но на хранении они были, как ни странно у меня и меня это устраивало. Знал, что отдавать придётся, но отдал спокойно. В чайной посидели, интересно было послушать про смерть Высоцкого, про Олимпийские игры, про Москву. Пили колу, ели печенюшки, платили в складчину, правда потом всё равно мои мани Сергей с друзьями выдурили, правда спользой. Предложили фотки сделать на память и послать домой, ну кто от первых фоток окажется? Каждая фотка у него стоила 2 марки, иногда 3, но что не сделаешь ради фоток. За разодранную простыню нам накинули пару нарядов и долго потом мелкими воришками считали, не очень хорошо мы поступили, но как говорят, не мы такие, мир таков. Хотя я с этим не согласен. Да ну их те марки! Прошли они прахом.
Владимир Мельников 3: Продолжение рассказа про получку. День ГТО.(часть первая) не влезает рассказ целиком. День ГТО. День получения денежного довольствия не всегда совпадал с днём выдачи сигарет и сахара не курильщикам. Вчерашний день показал правильность этого решения, получив первые свои кровные фантики-деньги, первогодки всеми правдами и неправдами двинули свои стопы в чайные и универмаги. За месяц службы успели присмотреться, провести так называемую рекогносцировку местности, проскочить пока в холостую сии злачные места. Меня судьба забросила сначала в генеральский магазин, а уж потом только в первые две ближайшие чайные, первую, что у ДОСовцев, вторую, что у артполка. После получения первых практических навыков по стрижке роз и комплексной уборке территории, мы неожиданно для себя схлопотали по тройке нарядов, совершив так сказать, первый свой залёт и не какой-нибудь, а самый высотный, какими нужно быть идиотами и как нужно любить колу, чтобы не заметить человека, ростом метр восемьдесят пять с погонами подполковника? Как легко сбиться в стадо жрущих печенье и как трудно выйти из запоя бесконечно длинной череды нарядов по роте! Вкус печенья долго не проходил, но дело теперь уже даже не в печенье, застрявшем в зубах, труху быстро выковырнули, дело было в том, как объяснить старшине роты, что мы вляпались в дерьмо по самые уши? Как посмотреть после этой объявы ему в его голубые глаза? Служить в комендантской роте, это очень высокая честь и почётная обязанность, в роту отбирали лучших из лучших, в роте не было ни одного кавказца, служили только белые люди, были казахи, узбеки, татары, мордва, чуваши, удмурты, башкиры, украинцы, белорусы и молдоване, но ни одного кавказца. В роту люди попадали очень хитрым способом, если шёл за молодыми ротный, то жди людей из Борисполя, Фастова, Полтавы, Черновцов, Львова, если шёл старшина роты, то появлялись те же люди из Украины и Молдавии, если шёл Гузенко, командир самого боеспособного взвода мопедов, то опять появлялись люди ротного и старшины роты (люди с Украины), если шёл командир комендантского взвода, прапорщик Овсяник, появлялись бульбаши, люди Батьки Лукашенко из Белоруссии. С Кавказа не брали из принципа, были на то причины. Кто служил и честно руку на сердце может положить, тот так же честно и ответит, сколько драк и махалова происходило по ночам на стадионе, скольке раз нам приходилось по тревоге, гасить и глушить в зародыше эти бои без правил. Наверное из за этого и не брали, свои своих разнимать не станут, скорее наоборот. А как же из Москвы попадали в роту масквачи? Или из Питера? А попадали тогда, когда ротный был занят и получение людишек доверяли молодому лейтенанту, замполиту роты. Замполит предпочтение своё отдавал Ленинградцам, это его люди, люди его города, города, где он учился на замполита. Недавно приехали оттуда, сказка, просто сказка, но не город. Куда бы ни ездил, но Ленинград, он один такой! Пополнение в гарнизон прибывало по железнодорожной линии из пересылки Фалькенберга, далее происходила пересадка в поле в 131 ЗИЛы, а уж оттуда прямиком на стадион 27 дивизии. Там человек из штаба дивизии выкрикивал толпе махновцев фамилии и называл их будующее место службы. Процедура была очень муторная и утомительная. Призывная молодёжь поступала неравномерно, рывками, ротный приводил по 6-8 человек, иногда приводили 2-3 человека. Призыв осенний 1980 года состоял из 36-38 человек, люди приходили и порой уходили, видно по ошибке попали, штатное расписание, штука сложное, не может допустить такого, где родился, там и сгодился. Бывало людей приводили за ручку из других частей, часто мимо карантина, да всяко бывало. Во время моего прибытия (середина октября), отбирать нас на стадион прибыл ротный и командир мопедов, мы, как сблизились в Калинине, так и здесь стояли очень большой кучкой и представляли из себя довольно хорошо сложенных и приличных салаг, небольшая доля интеллекта способствовала нашей заметности. Стояли плотно, сзади основной толпы и в бой особо не рвались, успеем, впереди 730 дней, один лучше другого. Пройти мимо нас было невозможно, а не заговорить и не покривляться Киевлянин ротный и кубанский казак Гузенко конечно не могли, да и не имели права, посраться с москвичами любимое дело каждого порядочного человека. Извечная вражда между москалями и хохлами сделала своё дело, задравши свой ротный нос, бросились на салаг с кривляками местечкового уровня типа «Ну шо хлопчикы, половылы вас там ось, ото вашы вуенкоматы, хе-хе? Поховатця ны успилы, шож ваши батькы вас так плохо поховалы? Га? Чи мало горилкы, тай грошэй прыныслы вуенкому, чи може вин сам вас спиймав у той, у вашой у Москви?», рыгагакал ротный, картавя на манер Ильича. «Ну, давайтэ, росказуйтэ як вы там працювалы у той, у вашой, у Москви? Ото кажить щас, шо вы умийетэ робыты, чому вас там у вашой, у столыци навчилы? Кажить мыни як свойому батьку, уси имийють дэсять классив, чи можэ хто и бурсу кинчав, може йе, хто йиздыть умийэ на мотоцикли, або там на грузовой машини, може хто працював у колгоспи и може чоловика на вуази, у район возыв? Йе такыйи, чи нэма? Може хто умийэ як мордопысец пысать, чи калиграфийу зучав, чи можэшь и тэ, и другэ сумийэ робыть? Кажить мини, чи можеж из вас хто по стовбам лазыть навчився, чи може хвазу от нуля втличать, чи илектрыкы есть посерэд вас? Шо вы позамовчалы? Чи вы мэнэ не понымайетэ?» «От чоловик, глазамы баче, а ничого не понэмайе!», заключил ротный свой монолог, а мы так и остались на исходной. Но правильно говорят, что не сразу Москва строилась. Перевод состоялся мигом, стоило Степана напомнить, как лучшего из лингвистов русского языка, чем ротный и взводный не было во всём СССР, партбилет пока ещё лежал в кармане, а Степан Бандера уже лежал в земле. За такие разговоры и вольности не погладят на партсобрании, кривлятся будете после 1991 года, товаришь командир в бушлате, без знаков различия, сколько угодно, можно и взносы не платить, не спросят. Короче, не фиг на юных мальчишах упражняться в раэжигании национализма, говори чего надо и катись далее вдоль строя бригады анархистов, мы присягу ещё не принимали, ваших дедов в глаза ещё не видели, самих толпа, порвём кого хочешь. Нужны водители, электрики, писаря, художники, водолазы не нужны? Жаль, опускались на военкоматовских курсах аж до 9 метров. Что нет таких глубин в Заале, ах какая жалость, есть норки в парках больше 9 метров, нет, это нам не подходит, глубже 9 метров нас не опускали, опустят ниже и ничего не будет? Как всех опустят? Ну, ведь не все прошли такую подготовку? Подготовку не прошли, но вынырнули и ничего, вот только не пойму сейчас, зачем все должны были пройти погружение в ротных норках. Зачем всех опускать. Чего-то я ушёл от главной темы, ну так вот мы и попали в роту, крепко зацепив ротного и взводного, породив новый антагонизм между мовой и нормальным языком. Ротный, поцапавшись с нами, заполучил в роту прекрасных мопедов Толяна Деревяникина, Игорюшу Собакина, замечательного банкира для финотдела Вована Бутырского, неплохого писателя Мельникова Вовёшку, но не забыл он прихватить двоих хлопцев из Молдовы, Ваню Запорожана и Витю Серенко, одного Васю из чудесного города у моря (из Одессы), одного хлопца из Омска по имени Саша Шеремет, одного украинца из Мерефы по имени, Колька Умрихин, ещё одного хлопчика из незалежной по имени Колька Цыбуля, да кажется и всё для второго захода. Люди в комендантской роте были в основном выше среднего по развитию, многие техникум закончить успели, почти все бурсу имели, кто-то даже студенческие скамейки успел потереть. Но коль зашёл разговор о людях, то принято как-то объясняться среди такого многонационального коллектива, ну так и постановили на всеобщем армейском совещании считать государственным, то бишь официальным языком в группе войск Узбекский и Украинский языки, как самые могучие, Русский язык принято было считать межнациональным языком между двумя этими этническими группами, то есть , если вам вдруг надо что-то спросить, то спросите у узбека на украинском и он вам даст точный перевод на русском, вот и делов-то. А поскольку узбек был один, то и проблемы отпали сами собой. Ну, скажите, какой смысл продолжать дальше учить русский язык, если в роте общаются только на украинской мове. Был у нас в призыве один случайный еврей из Ростова, Сергей Брукман, так у него даже обрезание было сделано запорожским, с хвостиком. Теперь мне понятно, почему в Ростовской области, Краснодарском и Ставропольском крае, Белгородской и части курской губернии, люди разговаривают на украинском, а то как же им общаться с турками и грузинами, не иначе как через этот прекрасный шевченковский язык. Ясна и причина удачного развала СССР, собрались те, кто знал украинский и порешили разбежаться, а пьяный Эльцин не понял их с будуна, он думал тост произносит, а оказалось, шло голосование, так и опять остались мы разопщёнными, как теперь разговаривать с узбеками в Москве, никто не знает, языка для понимания нет. Зх, как вы так могли поступить с нами славяне. Вы скажете, ну при чём тут язык, коль речь идёт о ГТО? Так вот в том-то и дело, что служить, это внешний фактор, а попросить подать лестницу, а принесут вам дробыну, это уже другой фактор. Как мне попросить человека, если «Чоловик», означает совсем другое, это не больше, не меньше, как муж сестры. А казённое обращение «Эй, человек!» воспринимается иным большинством очень двояко. Разделение на кучки не способствовало производительности труда, оно нас разопщало, создавало противоречия и гасилось окриком «Тикай гэть!» ротного начальства. ГТО будет чуток попозже, оно состоится только лишь завтра. Сегодня суббота, вчера была получка, завтра будет дурдом. В субботу только Брукман Сергей, лодыря давить пытался, имел право, остальные должны были грести последние, осенние листья с клёнов и платанов, так цепко державшихся на ветвях. Грести и трясти, трясти, как осенние груши. Клумбарий с розами зер гут, сказал старшина роты, а вот листья, полный швах, надо хлопчикы мойи потряхнуты трошкы на землю и воны тодди зувсим попадайють, вот так вот. Два десятка молодых бойцов, под лирические песни Юрия Антонова, разливавшиеся по округе из ротного динамика-колокола, под благословение отца нашего на земле старшины Верховского, забыв помолясь(все комсомольцы) дружненько полезли поближе к солнцу, на милые клёны, что обильно росли в парке перед ГДО и артполком. Никогда до конца не верил, когда в анекдотах солдаты красили траву и листья, чтобы осень показать, но, то что листья надо трясти, на себе проверил, работает. Работать на воздухе одно удовольствие, работать со старшиной роты, счастье, работать, не зная мовы, горе. Слышать звон, но не понимать не фига, это ужасно, ну для чего мне нужен немецкий, школьный язык? В город не пускают никогда, немок не пускают к нам в принципе, флаг с рейхстага сняли, хлопцы с незалежной рядом, вот тут, руку протяни, а я не готов их поддержать в силу слабости русского языка. Немцы иногда заглядывали в гарнизон, так, на всякий случай наверное, проверить, не нашкодили ли мы тут, временно-оккупированные, всё ли зер гут, не поломали ли чего ненароком, а при виде нас, вскарабкавшихся на деревья, успокаивались, всё идёт своим чередом, русские ещё пребывают в состоянии неандертальцев, беспокоиться сильно не стоит, кроме веток ничего не поломают и уходили на доклад со спокойной душой. Дикое зрелище для просвящённых народов, по приказу старшины роты, осень объявлять завершённой, природе приступить к получению сугробов и льда, вольно разойдись, можно дождём оправиться! Вам смешно, но нам, верхолазам даже не посчитали нужным инструкцию прочесть о высотных работах, но может и, к лучшему, больше успели до обеда натрясти листьев. Вот дембеля огорчатся, листья-то на подушку больше не упадут, ножками их, ножками, не всем вееры достались, да и не могём пока ими работать, всё больше они в траве застревают и гнутся, всё больше из строя выходят, не все желают задарма арбайтен, сачковать ничуть не хуже чем работать, проверено и доказано на собственном опыте первого месяца службы. Сопротивление материалов ниже сопротивления людей работе у первогодок. Работать не заставить ни под каким предлогом, все на одно лицо, гаже гадкого, все в прыщах полового созревания, голос продолжает ломаться, взрослые привычки копируются со старших, никто никого не понимает, никто никому не верит, каждый считает всё трёпом, не менее, язык украинский даётся с трудом, выхода нет кроме, как учить язык и пытаться делать вид, что активно работаешь, ну хотя бы активно кряхтишь, когда таскаешь на брезенте ворохи последнего листотряса до «Зебры». «Зебра», это такой специальный автомобиль, на котором вывозят на регултрование мотоциклистов-регулировщиков, а в остальное время он служит для доставки продовольствия на кухню, вывоза мусора, параши на свинарник со столовой и другого. Зебра была сначала одна, потом ещё пару прислали, так что было на чём листья возить. Два десятка человек немало для сбора урожая, зебра то и делала, что время от времени подскакивала за очередной порцией листопада. Жечь листья запрещалось, закапывать пробовали вокруг деревьев, но потом по весне пришлось проводить те раскопки, так что на тент от прицепа и волокушей к ГАЗ 66, двое в кузов и на помойку, что располагалась за горой земли от штабного тира, рядом со столовой артполка. А далее листья и туалетная бумага с этой свалки отправлялась на вторсырьё к одному гансу, приезжавшему по утрам на своём варбурге. Сначала немец отбирал цветные металлы и битое стекло, затем приезжал за бумагой, а потом и всё остальное, уезжало за город к нему. Как нам было жалко на него смотреть, он олицетворял в нас всю немецкую побеждённую нацию и своё зябкое существование, на всём приходилось им экономить, питаться раздельно, жить только на вторсырье, да трудолюбии. Видели, как они мало кушали, курили смешные солнечные сигаретки, просили за сигаретку пфенинги, не мыли свои машины и никогда их не прогревали, а сразу дрынькали с места, экономя топливо, но это будет чуть позже, потом. Знаете, вместе с уборкой листьев, уборкой территории, и в нас самих происходила зачистка всего негативного, обижать нас, маленько перестали, клевали с разбором, каждый знал за что и кого тыркать, появилось при уборке чувство ответственности за то, где обитаешь. Приведя в порядок окружающее пространство и вложив капельку собственного труда в это, начинаешь чувствовать некоторую ответственность, проявляется чувство меры и заботы о том пространстве, где тебе предстоит жить. Но кажется вчерашняя получка и сегодняшнее благо по выдаче сигарет, у некоторых украиноговорящих ростовчанах, вызвало чересчур бурное представление своего будующего, Серёжка Брукман, попив колы, поев печенья, пожевав во рту каку-гум из резины, вдруг принял решение остаться служить дальше?! И это после первой пачки жевачки, после первой бутылки колы? Да чтобы ещё на три-пять лет себя любимого в это ярмо, да не попробовав настоящей службы, да головой в омут? Явно мысли посетили его в субботу. Пока наша дружная команда уборщиков скребла веерами по траве, тщетно пытаясь их оттуда выскрести, жизнь вокруг нас продолжалась, по дорожкам шли военные и цивильные, молодые и старые, мужчины, женщины, девушки, да-да, дети воннослужащих и вольноопределяющихся, и наши взоры при всяком удобном случае напоминали им об этом, напоминали своими долгими, тягучими взглядами, где-то и моя так вот идёт, но кто её вот так взглядом провожает, знать бы, да неплохо знать бы, как она сама на это реагирует? Правильно ли, с пониманием момента, так сказать или момент отсутствия именно правильно понимается, правильно с точки зрения двух летнего отсутствия и скоротечности девичей жизни, ведь у девушек в этом возрасте год за три идёт, не станет она тебя ждать, полезай спокойно на дерево, рви веером свои листья, может на полотпуска себе наскребёшь. Потравил наши юные и неокрепшие души старшина роты, наврал поди про отпуска, растравил своим трёпом душу, стали листья грести активнее, я даже ногами припустил их в кучки окучивать, чтобы позаметнее, чтобы точно в отпуск первее всех ускакать. Вовремя Верховский узрел моё рвение, капец бы наступил моим кривым сапогам, «Ты, ото шош робэшь, студэнт, хтож тэбэ ногамы вчив лыстья збирать, у чоловика для сього дила, рукы Бог вырос из туловыща, шо ты як отой макак грэбэшь? Тобиж чобитив до дембилю нэ хватэ, голова ты порожняя, хоть ты и в бурси вчився!», а я же известно, по первости старшине возьми да и ляпни «Так, товарищ прапорщик, ведь ещё две пары положено солдату за два года», «Так и яж тоби тилькы сказав шо дви пары тоби положено, тильки у батькы свогого получишь, а нэ в мэнэ, лизь на платан и трясы його ят той поц грушу!». Сахарок за щеку со вчерашней раздачи и на виду у проходящей батареи ЗРП, полез Вова на клён, а может на платан, я платанов всё равно ни разу в жизни не видел, но какая разница, чьи листья трясти. Сахарок ещё в тумбочке остался, считай полная пачка, сахарок уголками в карманах упирается в тело, сахарок попал на ладошку другу и потерялся в махорочном вкусе курильщика, спасибо тебе маленькая стипендия, что курить не научила перед армией, нет страшнее мук курильщика, нет страшнее пытки, чем пытка никотиновая, то ли дело сахарок. По деревьям не надо учиться лазить, это полезное умение переходит к нам вместе с генами, ума большого залезть на макушку клёна в парке не требуется, главное, чтобы обратный путь не был коротким. Клёны в 1980 по осени не были такими, какими я их увидел летом 2009 года, поменьше и пониже, и естественно потоньше. Но листья на них и тогда и сейчас были одного размера, и держались до первого снега тоже крепко. И вот скажи тебе, приспичило старшине раз и навсегда разделаться с непослушными листьями, раз и долой проблему мусора, сколько можно ногами и руками на виду у приличной публики. Правд, по углам парка тоже копошились кучки духов, затянутых до половины тела поясными ремнями, так что тело казалось перерезанным пополам. Люди были из пушкарей либо из зенитчиков, мы их не знали, они убирали свою часть парка, мы свою, даже за папиросами они к нам не подбегали, наверное, тоже свои «Донские» и «Северные» получили, люди, по всему было видать, были сильно зашуганными и забитыми, о национальности трудно сейчас говорить, скорее национальность была неопределённой, лысые, смуглые, с впалыми скулами, горящими глазами и голодными выражениями лица. Тяжко приходилось им, видатьне мёд служба у них, не в пример нашей, комендантской. Не я один лез на дерево, там уж были представители людской расы, главное в другом, лез я по личному приказанию старшины, а это значит, что он меня запомнит и маленький кусочек труда моего положит в первые слова приказа по роте об отпуске, а это значит, что пока внизу шло обсуждение, кто первый должен поехать, а кто лох, то я был ближе не только к небу, но и к отпуску. Кому из вас доводилось лазать по чужим садам за яблоками, которые казались всегда вкуснее чем из собственного сада, тот поймёт трудности борьбы вестибюлярного аппарата с земным тяготением. Говорят, что у представителей негроидной расы, ноги длиннее туловища, поэтому они лучшие бегуны, центр тяжести смещён в сторону падения вперёд, у европеоидной рассы туловище длиннее ног, поэтому они лучшие пловцы, у монголоидной рассы, нет ни того не другого, короче, по деревьям они лазить не смогут, а вот к какой рассе относилось моё тело сейчас узнаем. Когда вес тела позволяет пребывать на хрупких ветвях, когда с вестибюлярным аппаратом всё в порядке, крутили перед поступлением в военное училище, когда «норма земного тяготения» в норме, когда желание прогнуться выше среднего, ну скажите, ну что может помешать дотянуться до дальних листочков веером? Азарт охоты, крики подбадривания «Давай, давай, ты Вован лёгкий, тянись, ну, ещё чуть-чуть!», фуражка старшины роты аж на затылок сползла, глаза огнём горят за таких чудесных бойцов, конец уборочного сезона, переходящий вымпел, сцена достойная кисти художника «Грачи прилетели»! Времени с вами потратил больше на эту писанину, лез минуту, тянулся за листиком полторы минуты, слышал треск обламывающихся сучьев под собой две секунды, находился в полёте одну секунду! Да, всего одну, дерево три метра, высота товарища метр восемьдесят, минус разница, равна высота падения. Не фиг было ближе всех к дереву стоять, небось раньше меня в отпуск собрался попасть, плечи товарища, чёрт его дери, суховатые оказались, но всё же при падении, смягчили силу удара о землю. Не знаю что могло произойти, не знаю к какой рассе относилось моё тело, может к монголоидной, лазить не могут (нет деревьев), может к европеоидной, ныряют рыбкой хорошо, но скорее всего думаю я к негроидной, уж больно падение было пожоже на бег в падении. Ну почему так случается, как огребать, так первый, как в отпуск, так снова первый, нет серьёзно, отпуск правда первый получил, буквально через тройку месяцев, так что я здесь об отпуске не зря тему муссирую, нас действительно с самого начала службы настраивали все обитатели роты только на обязательное получение отпуска и не ниже, работоспособность коллектива это поднимало на самый высокий уровень, одно слово, конкуренция. Полёт с дерева доставил удовольствие всем, кроме меня и старшины роты, «Шоб тэбэ пидняло, тай знова гэпнуло, бисова дытына!» было реакцией папы, «Провирьтэ його хлопчикы, нэ зломав вин соби, чи ны то! Устать сам зможэшь, чи ни?», змогу, змогу, попробуй не встать, пинками поднимут. В зобу спёрднуло от удара боком о плечи салаги, кислороду минут двенадцать не хватало, хотя тело уже успело с помощью товарищей занять строевое положение, оранжевые круги с краснотой продолжали витать вокруг старшины, товарищей, парка, прохожих, я не мог понять, чьи они эти круги, мои или уже наши, общие. Спасибо сахарок успел дососать, а то бы была всем сахарная вата сверху вниз. Не знаю, кто больше испугался, я сам, товарищи или прапорщик Верховский, не знаю, что бы было дальше, если бы не удачное падение, но уборку немедленно прекратили, с деревьев приказали всем, кто не успел сам упасть, телепортироваться на землю, с заданием партии, сказал старшина роты нам, что мы вроде справились. Мне папа предложил с парой бойцов отправиться в санчасть, но вспомнив первое своё неудачное посещение санчасти с чирьем на попе, желание мыть там полы вместо армян, совсем отпало и я сказал, что «А мне ни капельки не больно, мне в самый раз, да и не падал я вовсе, это мол я так слезть пытался, это мол, с товарищем мы так пошутковали неудачно», «А оцэ хлопчик, ты брэшэшь! У тэбэ бабушка йэ?», спросил старшина, «Есть», ответил я. «А вот йей и будэшь сказкы казать, а мыни нэ трэба. Ну, всэ, швыдчэ хлопчикы мойи, хватэ на сёгодни працюваты, бо от роботы ни тилькы кони дохнуть, но и трактора ломаються». Вот с таким состоянием полной не боеготовности и подошёл к самому ответственному моменту в жизни молодого бойца, к дню ГТО. Я был полностью неГТО. Рабочий день подошёл к обеду, после обеда уже никто в субботу не работал, мы приблизились к состоянию Сергея Брукмана, к состоянию субботы. Второй ростовчанин, Юра Ломатченко, в отличие от своего земляка Брукмана, не поддерживал идею друга остаться на прапорщика в Германии, а мечтал лишь поскорее попасть на свой будующий мормон и выспаться в будующем, как следует. Одно их сближало, нет, не вера и язык украинский, их сближал рост, рост, взрослых амбалов. Вообще в роту подбирали рослых, но уж эти два друга были выше верхнего. Два спорщика, один гасящий выступления предыдущего, о чём бы ни шёл разговор, два балаболки, но в чём они были едины, так это в принадлежности к Ростову-папе и гордились своим городом всемерно. На них в завтрашнем забеге и делались среди нас основные ставки. Я же, ещё будучи в строю, по пути к роте, шагал через раз, в боку что-то онемело и отекло, в голове продолжало гудеть, в глазах ещё мурашки продолжали летать, видно по всему, что завтра здоровье будет ещё хуже, так сказать, совсем швах. На обед в субботу, как всегда подавали очень приличное ням-ням, в воскресенье было ещё получше. Макароны по флотски на второе и борщ на первое с мясом из собственного свинарника, пара солёных огурчиков, головка лука, кампот, ну скажите, разве нет в жизни счастья? Нет счастья, скажу я и скажут мои друзья. Нет, не зажрались и не большего просили, просили дать нормально поесть это, просили бы есть по человечески. Вы видели, как делают тюрю? А я видел, эту тюрю делали все молодые украиноговорящие хохлы, где и кто их научил есть по поросячьи меня мало волнует и сейчас, но скрошить весь чёрный и белый хлеб в одну миску и жрать чавкая всё это, простите и увольте, этого не каждый может выдержать. Это ещё не всё, сыпать горсти соли в это месиво, не попробовав на вкус, вот это уже преступление против медицины и собственного здоровья. Далее по ходу службы доведётся видеть, как хохлы из автовзвода, раскрошив в самогон произведённый в моём устройстве для выгонки дистиллированной воды,чёрный хлеб и крепко посолив всё это, стали его «кушать», вот это было здорово. А пока «кушали» тюрю и потели. Время отдыха и прогулка вокруг дивизии по «бульварному кольцу» скрасили время перед ужином. Ужин проскочил макаронами с киличками в томатном соусе, что тоже неплохо для армии в субботу, и грузинский чаёк с белым хлебушком, перекур перед вечерним сеансом, команда дежурного по роте «Рота занять места в кинозале!», «Ольшанский, рамку!», и цветная киношка полученная в ГДО «Необыкновенные приключения сержанта Цыбули» увела мои мысли на время от боли в боку, гула в башке и лёгкой тошноты в 1944 год, опять на Украину, опять к изучению великого и могучего языка Шевченко. После этой киношки и стали в роте одного самого лучшего хлопца из под Сорочинцев, звать не иначе, как Цыбуля. Не фиг было сию киношку смотреть и комментировать события по ходу, не фиг было узнавать свои родные поля и хаты в киношке про сержанта Цыбулю. А киношка действительно стоящая. Среди стоящих киношек того времени была ещё одна, «Отдяд особого зазначения» и «Отряд специального назначения». Время после отбоя напомнило о полёте с луны на землю, а попытка перевернуться или лечь поудобнее, наткнулась на полное непонимание моего организма. Куда бы я не пытался ногу положить, в боку так горело, что искры сыпались из глаз на небо. Свет в кубриках синевел от ночных ламп, потолок был, как в планетарии, звёзды были свои, то есть мои собственные. Вонь портянок и жар собственного тела мучили до первых петухов, успел за время бдения составить график перемещения ночных посещений клозета, пересчитал таблицу Брадиса до четырёх раз подрят, выучил два слова и один матерный оборот по украински, вычислил максимальную громкость солдатского храпа и выразил его в децибелах (была выше нормы, заснуть, если не успел это сделать первым, было практически невозможно), вспомнил предполётные крики свои, перечень матерных слов, которые успел произнести перед прыжком, и всё это прокручивал по нескольку раз в мозгу, мешая организму уснуть и отдохнуть. Провал в глубокий сон и побудка прозвучали практически одновременно, попытка встать оказалась напрасной, круги в глазах вновь порозовели вместе с утренней зарёй и стали одного кровавого цвета, боль напомнила о полёте не только во сне, но и на яву. Это тебе Вова не яблоки в соседском саду тырить, тырить листья на глазах у всех, куда наказуемее. Воскресенье в роте всецело принадлежало замполитовой епархии и было самым мерзким днём среди недели, Бог даёт роздых людям в выходной, замполит же этот роздых превращает без разрешения Всевышнего в свой сатанинский день, день кроссов по утрам на три километра, забегов и запрыгов до обеда, иных видов мучений и сатанинств до самой ночи. Ни одного дня воскресного не удалось провести по-Божески, одни сплошные скачки. День «замполита» начинался с побудки в стиле Славы Полунина, в кубрик живее живчика вносился замполит с лыжной палкой, в женских обвислых и вылезших трениках (жена снесла на помойку, а он подобрал, не иначе как), такой же дряблой футболке, в детской синей вязаной шапочке «петушок», с прибаутками типа «Проснись боец, ты дрищешь!» или типа «Не спи, замёрзнешь!», «Вперёд бойцы, нас ждут великие дела!», одно простительно, погоны в чистоте на спинке стула дома остались висеть, уже хорошо, честь мундира не запачкана. Странно и обидно было слышать от очень хорошого и бесподобно обожаемого взрослого лейтенанта подобные вещи, даже в зачёт не шло то обстоятельство, что замполит носился с нами целый день на всех дурацких кроссах, забегах, запрыгах, был абсолютно неубиваем в смысле усталости, чёрти из чего он был сделан, могу только предположить, что при назначении на должность была допущена непростительная ошибка, готовили для разведбата, а распределили к нам. Какая жалость для Мульхаузена, какая потеря, такого лося бы да в штрафбат, хана бы извращенцам наступила очень быстро. Пока я отвлекался на сплетничанья про замполита, боль в серёдке правого бока дала и сейчас о себе знать, видно трещину я посадил при первом прыжке с неба. Три километра я бежал одним боком, другой бок был зажат в левой руке и прихвачен правой, рот закрыть не удавалось, так воздух сам всасывался лёгкими и выдох-вдох поменялись местами. Отдышаться и набрать воздуха после забега не получалось ещё какое-то время, что объявляли роте помню с трудом, но вспоминая вчерашнее, начинаю вспоминать, что сегодня будем сдавать нормы ГТО, сказали, но уже сегодня, что значёк полуат только те, которые пробегут на время и уложатся в норматив. Из всего этого понимаю только то, что бежать по-любому мне придётся, но значка на моей пораненной груди не будет, думай Вова, как выжить в этой жизни. И я вспомнил про сахар! Как хорошо, что я не курил, бегал так себе, не выпадая из строя, но дыхалка была чистой и добегать успевал раньше, чем силы покидали тело. Про сахар мне ещё отец рассказывал, он с 1950 по 1953 лыжником на Урале был, в школе тоже говорили про чудесное действие рафинада, как же я утречком забыл его принять, что же ты мозг боролся всю ночь впустую, и про сахар мне не напомнил. Сахарок это очень хорошо, да, но как его применить в действии и как принимать, если на тебя все будут зырить, не посчитают ли за допинг, не заставят ли бежать повторно без сахара, как же быть? А надо поделиться сахаром, пришла мысль, ну не сейчас, когда слопают в момент, а во время забега, не я буду, если на сахар не купятся, да и замполит должен только поддержать меня, во-первых, уже не жмот, плюс замполиту в копилку перевоспитания, во-вторых, и правда забег может получиться с лучшими результатами, в третьих, хоть и жалко сахар разбазаривать, но своя шкура всё же дороже. На том и порешил, своя шкура дороже, но сахар придётся отдать. Чёрт, шашлык поспел, кричат с улицы, приглашая готовиться к принятию пищи, ну ладно, я сейчас маленько отвлекусь и продолжу вас умучивать своими глупостями прошедшего прекрасного прошлого. Не от одного поступка или мига не отказываюсь и не желаю, чтобы ни было переделать по-новому, пусть всё останется, как есть, иначе бы и в жизни товарищей пошли бы другие и совсем неизвестные ещё изменения, пусть оно останется таким, каким должно было быть.
Владимир Мельников 3: продолжение рассказа про день ГТО. (часть вторая). Где будут проводиться бега, мы знать не могли, помнили лишь одно, если двинем в сторону стадиона, то капец нам всем, те обширные площади мне снятся до сих пор, а пройти пол круга гусиным шагом самим гусям в падлу, не то, что нам, людям. А тот, долбанный локатор на горке, небось и до сих пор всё так же сеет вокруг себя смерть всему половому при очередном повороте в твою сторону, говорят чтобы избежать вредного электромагнитного излучения надо экипажу успеть залезть во внутрь тогда, когда он тыльной стороной к тебе повёрнут. Не знаю, был там, какой экипаж, я никого так не разу и не увидел, может у них там подкоп какой-нибудь, но то, что эта тварь вращается без остановки и что полысеть может даже сам лобок, в это нас заставили поверить, я говорю вполне серьёзно. Меня даже до сих пор эта штуковина беспокоит. Интересно, что это было и кому принадлежало? Смотреть на забег на приз значка в виде пятиконечной звёздочки собрали всю роту, построили и повели в сторону почему-то столовой, ага, подумал я, наверное, перед забегом решили ещё маленько подкормить, чтоб наверняка добежали и сил хватило обратно вернуться, настроение пошло в гору, пожрать, это же хорошо, какой дурак от доппайка откажется, ведь если не подкормить, то пожалуй наш замполит с коробкой значков в роту обратно вернётся, придётся ему потом готовить второй забег или немецким детям придётся пораздавать, они, ох какие большие любители этого добра, они скупые, тоже понимают смысл в халяве, на будующих регулированиях приходилось с себя даже им эмблемы снимать, чтоб угодить. До столовой мы таки дошли, но кормить видно передумали или я что-то тогда закосячил, но встали в аккурат у того места, где памятник Ленину ранее стоял, то есть на дороге перед офицерской столовой, там и разбили свой бивуак. Бивуак состоял из стола, пары школьных стульев из ленкомнаты, красного покрывала, коробки значков, списка молодого пополнения и одного карандаша. В армии всё карандашом заполняли, видно на Ильича всегда старались походить. Нас, молодое пополнение, построили в две шеренги перед президиумом, лицом к стеле и сказали пламенную речь. Речь произносил естественно замполит, ротному не дали слова, а то неизвестно, что подумают в политодделе по поводу его речей в духе Ильича, картавя, как родной Ильич, вон он перед нами на тумбе стоит и по пояс на нас глядит. Ротный действительно говорил так, как говорил это сам Владимир Ильич, я не вру и не обижаю этим ни ротного, ни Ленина, я к ним отношусь с уважением. Речь нам понравилась, слушать, это вам ещё не бежать, можно ещё послушать, ибо результат забега известен всем нам, кроме самого замполита, но мы его пока огорчать не будем, есть у него ещё минут десять, успеем, а пока, нам действительно было приятно стоять перед стелой, мы были горды, нас переполняли чувства, жаль, правда, маленько дальше не провели, там в аккурат вход в столовую был, может греча с мясом, остались с завтрака, может чая чуток? Ну, в общем, жаль. Ротный всё же не удержался и что-то всё-таки спетросянил на чистом Ильичёвом диалекте, про то, что мы ещё кому-то нужны, про Родину, про отцов(мать потом вспоминал, называя это слово в контексте с необходимыми синонимами, после оглашения результатов скачек, вспоминал и после, и ещё чего-то обещал). Чёрт, бежать уже прямо сейчас захотелось, аж сам поверил после такой речи в возможность добежать и вернуться. Правда подлые мысли всё же свербили мозг, вот не плохо бы забег совершить с доходягами, чёрт с ним со значком, потом на сигареты у дедов сменяю, уже были предложения на целый иконостас, водилам, даже молодым (таксистам) выдавали авансом, духи ведь сели за баранку, ну куда перед комдивом или начпо садиться без значков, ну как ему своего человека в штабе армии или группы казать людям на глаза, это же форменное безобразие, подрыв собственного авторитета. Вторая мысль была про сахарок, не подкормили сейчас, да и фиг с ним, это я так, просто близость столовой и точное наличие там еды, вызывало лишнее чувство голода. Лишнее потому что только, что из-за стола вылезли, минут тридцать назад, но подлый мозг продолжал жрать в мыслях, в одиночку, желудок в этом, участия не принимал, принимал лишь лишнюю слюну, а это не есть хорошо. Вы сейчас скажете, а, слабак, трус, бега испугался, правильно сделаете, кому бегать-то охота, ну да, бывают любители бегать по утрам, они и сейчас вон в парке носятся, но большинство к бегу относились так себе, коль нет такой надобности, на фиг носиться, коленные суставы только снашивать раньше времени,только что три км промчались по-лошадиному за замполитом, воскресенье чай на дворе, вчера полёты с дерева, сколько можно добровольно судьбу испытывать, это в речах ротного с замполитом про хорошее говориться, про вечное и доброе, в нашей голове ведь совсем обратное, как к немцам сгонять за забор, может немку удастся зазнакомить, да мало ли каких гадостей на свете можно придумать, лишь бы правда башку не свернули за это. Бежать сказали километр, а где он кончается этот километр? Куда бежать? А там, ну, куда побежим, не накостыляют ли нам чужие солдаты, в бубен не получим ли мы? Всякое может быть. Маршрут движения огласили, да только нам это мало о чём говорило, бежать от стелы и до конца этой дороги, где-то возле пехоты, сказали, будут наши маяки выставлены. Но, а бежать-то всё равно неизвестно куда, с какой скоростью, как силы рассчитать, мы ведь на время, первый раз здесь побежим, чё все вылупились на нас и ехидно смотрят, тоже мне театр 38 актёров, примерно столько нас тогда, духов, было. Ясно только одно, отсюда точно не видать финиша. На старт поставили первую четвёрку молодых бегунов по списку, хлопцы что львы, только лысые, круче варёных яиц, пока не побежали, из-за неимения копыт бить оказалось нечем, бить баклуши остались остальные бойцы роты, даже черпаки(черепа) пилотки вверх позадирали, можно разок –другой так сделать, пока раслабуха, они тоже через это прошли, можно теперь на других со стороны спокойно посмотреть, хотя у самих черепов присутствовал лёгкий мандраж в теле, не верится, что тебя на старте не наклонят по прошествии полугода. Подальше, пожалуй, нужно встать, за спинку деда, а то, не ровен час, перепутают с призывом, разница небольшая, мало ли, как оно в жизни бывает. Хотя, нет, вроде не должны, итак народу до фига собралось. Ладно, пора бежать, пока. Первая четвёрка рысаками сорвалась с места старта, пыль от их сапог запорошила нам всем глаза, стол срочно потащили в сторону, куртки бегунов остались на руках товарищей, белые чапаевские рубашки замелькали уже, где-то возле роты, там, на перекрёстке, где пушка стоит на постаменте, возле казармы артполка. В ушах остался лишь хруст от касания сапогами спринтеров брусчатки, да надежда, что бежать недалеко. По тому, как запустили на старт вторую четвёрку, стало понятно, что бежать всё-таки не близко, и вторая четвёрка ушла на скорости укушенных в зад, рванули так, что можно было подумать опаздывали на последний дембельский самолёт,что бежать надо было с фибровым чемоданом, полным тряпья, по пересечённой местности от Галле и до самого Фалькенберга (другого места улёта, пока не знали). На сердце поплыли снова радужные круги, моё сердце обливалось кровью. Сахар, вся надежда на тебя, на твою белую смерть. Мысли побежали быстрее первой четвёрки, вторая начала хорошо, но в районе пушки на постаменте перед артполком (метров двести) уже успела рассыпаться на однойки, один бежал за другим с большим отставанием, но назад никто не думал возвращаться, они не могли этого сделать, а я всё не находил причину, как подбить на допинг нашу четвёрку, ну никак друганы не соглашались на это. Всё происходило на виду у всей роты, никто не хотел казаться слабаком, как пробегу, так пробегу, решили многие, второй раз сегодня не заставят бежать, а то, что пугают повтором, так то ещё бабушка надвое сказала, может скоро война и бегать не придётся. После забега четвёртой четвёрки, приковыляла первая, рожы краснее пареной репы, глаза ввалились наполовину, морды мокрые и у всех в пыли, разводы грязи стекают с висков, в грудине слышатся хрипы, тяжёлые взгляды, повороты корпуса замедлены, как в киноповторе, ноги на полусогнутых сапогах, вот тебе ёшкин кот и трасса Е-50, сколько же они сил-то потратили, махнув на такой скорости, так десятиметровку бегают, а они на километр пошли. Как повернулись к нам спиной, а там кошмар нарисован, от шеи и до самой попы, пятно пота размером со Швейцарию, спереди не лучше, как же они без сладкого-то смогли так вот пропотеть? Может не надо мне сахарком баловаться во время забега, может пятно ещё большего размера будет, как тогда нательное бельё целую неделю носить, это же все немки разбегутся в аккурат за ограничительную линию, что в виде забора выражена, может это специально её такую высокую сгородили, чтобы людей солдатским духом не пугать, ведь трамваи там так медленно ходят, может и сейчас вокруг городов на трассах стены строят, может с тем же умыслом? Вторая и третья четвёрки не стали возвращаться с финиша на старт, рванули пацаны наши без спросу в роту под краны, видите ли очень уж жарко им от забега стало, видите ли закипели они, за это они ещё схлопочат, в это время в роте наряд из одних ночных демонов состоял, не долго думая, припахал тот наряд их, подвал после себя мыть, нагадили, поналивали, попали, короче хлопцы маленько под раздачу, ну да ладно, значков один хрен не видать, так хоть сполоснулись, ну набрызгали по детски, ну пообливали маленько себя, стены и потолок, ну и что с того, что со всех стен и потолка теперь капает, покапает и перестанет, да ладно мужики, уберёмся, а то ещё перебегать заставят, три мужики стены насухо тряпками. За невозвращенцами послали посыльных из черпаков, но тем сказали «Вам чё, больше других надо? Вот приберут и явятся, скажи там замполиту, что в туалете они, мол, засели, понял? Ну, давай, смотри не продай нас, не то уроем!» Кому охота за духов быть урытым, так и передал посыльный дословно тем, кто его посылал, что мол, они все очки заняли, нету их, освободятся и попозже подтянутся, ну, прямо к получению заслуженных наград. «Товарищ прапорщик, прапорщик Верховский, что было сегодня на завтрак?», спросил старшину ротный. «Так тож грэча, товарэщу старший лэйтэнант, з мясом, з нашого свынарныку, сам йив с хлопцамы, ничого, йидомэ!», ответил папа, «Проверить и доложить причину отсутствия пробежавших! Як вы сэбэ чуствуйэтэ бойцы?», это он к нам, оставшимся обращается. Как, как, да почти как те, что в засаде в роте, вот-вот случится, вся надежда на сахарок. «Смотрите мне, дристуны, я вам малину устрою, будут вам «королевские войска», чтоб одна нога там, другая обратно, в роту запрещаю заходить. Во, блин горелый, задание всё усложняется и усложняется, ну теперь точно без сахара я и ногой не сделаю. Стал по карману шарить, запас на четверых, но как убедить взять и поддержать инициативу и перспективу бега под допингом. Эх, щас бы самогончику хлебнуть, а что ты свой сахар без дела переводишь, как крыс точишь его в одиночку, только эмаль себе портишь, сказали мне в ответ мужики. Глупо с сахаром получилось, но и самогону не могу я им предложить, я бы его сам хлебнул, да где его тут взять, а не плохо бы из бурячка, правда, вонючий гад, хоть ноздри вырывай перед выпивкой, чтоб не чуяли такую крепкую вонь. Стал с другого боку заходить, да вижу не первый в этом деле, подбиваем друг друга в «динаму» сыграть, боязно правда, спалиться легко, но выбора не остаётся, сговариваемся бежать, не вырываясь вперёд один другого, песня старая, спалились многие всё же потом, заставили на исходную перед нашим забегом вернуться, уже хорошо, что не мы. Сахар, пора тебе занять положение «на старт», быстро за щеку и начинай слюни пускать сладкие, питай левое и правое сердечко, не имея двух сердец, с такой скоростью не одолеть километра и не заиметь значка с бегуном на грудь. Много времени ушло на нервы, пинком под зад выпихнули нас на длинную, скоростную дистанцию и флажком перед носом только и успели чиркнуть, с такой резвостью мы, успев насмотреться на предыдуще стартующихся, рванули в керзачах по булыжнику. Сладкой слюной чуть не подавился во время рывка, ноги, казалось, летят не касаясь камня, бежал вроде напоказ быстро, но почему-то на пол, а потом и на три корпуса стал отставать от других, бежал вроде с желанием, а как иначе, все на тебя смотрят и сравнивают с предыдущими, хочется и самому хотя бы пока на виду, быстро умчаться, не отстать от тройки, вчерашнее ранение в бочину в расчёт не принимается, после построения старшина спросил, может в другой раз пробегу, но пришлось наврать, что всё прошло, а оно и правда, маленько отпустило после часовой зарядки и трёхкилометрового забега. До пушки на постаменте, дури бежать с такой скоростью ещё кое-как хватило, но дальше, всем и первым и мне наступила спортивная смерть, лёгкие рвались наружу, им стало казаться, что там им уже мало места, они срочно хотели попасть наружу, попытки выловить сердце в груди, были так же тщетны, оно на своих верёвочках успело запрыгнуть и забиться в самые удалённые части грудной клетки, жить нашим организмам оставалось чуть-чуть, только теперь стало понятно, почему так мало кто возвращался назад на старт, а все валили в роту, в засаду. Странно, мне хватило ума не вывалиться в сторону роты и двинуть за тройкой умаявшихся пацанов, сахар, кажется и впрямь сделал своё дело, а куски, бросаемые в топку, только увеличивали тягу, тягу конечно к жизни, не к бегу, провались он и сегодня тот бешеный забег, и главное ради чего, ради кусочка алюминия на груди, теперь понятно, почему сердечников и астматиков не призывают, амба при первом забеге бы наступила таким призывникам, почему мы не делали пробных забегов, почему всё обошлось одним забегом в живую на результат, почему не сказали о темпе бега и не показали всю трассу, неужели это было сложно сделать, а понимаю, ведь в армии мы были, и трасса представляла собой военную тайну. Тьфу, да какая на фиг тайна, что ты Вова мутишь, просто был норматив, все знали трассу, кроме молодых, а то что они этого не знали, так что, её не надо было пробегать, конечьно надо. Было в плане мероприятие, провели, значки раздали, молодцы хлопцы, выдержали испытание, можете вливаться смело в коллектив роты, мы вас после этого, принимаем в свои ряды. Вспомнили пацаны, из нашей бегущей четвёрки, про сахар, «Колись Вовчик на рафинад, заделись, осталось или всё успел иуда сожрать?», конечно, кое-что осталось, притормозите маленько, делюсь, фу, ушли от погони кажется, за естественным бугорком, что образовывал перекрёсток у артполка перед штабом, выпали мы из виду ротного с замполитом и остальными, только маяки вдали маячат с красными флажками в полкилометре, можно и сбавить темп, перехватить сладенького. «Ээээ, сачки, вешайтесь», донеслось спереди, оттуда, откуда добежавшие показались, из какой четвёрки и не поймёшь, «Чё хаваете нехватчики? Бог делиться велел!». «Заткнитесь, потом поделимся, далеко ли до финиша, скажите лучше?», «А, как до Москвы гусиным шагом! Давайте, пацаны, удачи вам, мы в роту, пока». Пока, пока, а нам ещё бежать и бежать, теперь дошло, почему так долго не возвращались бегуны, наука динамить, давалась каждому очень быстро, девиз «Подальше от начальства, поближе к кухне», сработал и сейчас, как нельзя лучше, а сахар всё таял и таял, таял, и во рту нас, и в моих карманах, спасибо, что догадался целую пачку располовинить, позора не обобрался бы сейчас до самого дембеля. Ой, бежали мы не в пустоте, бежали на виду всей части, вокруг люди, как люди гуляли, заполняли свой законный выходной, и из пехоты, и из артполка, и зенитчики к землякам потянулись косяком через наш общий перекрёсток у штаба дивизии, одни мы неслись про меж них под их недоумённые взгляды, это же кого так задрочили, неужели есть ещё хуже служба, чем у нас, куда уж больше гонять, хоть бы в выходной дали роздых людям. Вот и сейчас я вам говорю, хуже воскресенья или праздников, у нас в роте дня не было, теперь стала понятна причина, по которой деды пытались правдами и неправдами попасть под праздник или выходной в наряд, лучше на тумбочке стоять, чем носиться за замполитом по всей дивизии, а потом в парке ещё аж до самого обеда, то бег в мешках, то баллоны катать, то футбол, то перетягивание канатов,то ещё чёрте что придумает! Можно подумать, что вся подготовка солдат к отражению врага, должна проводитьсяисключительно по воскресеньям, что это даёт наилучшие результаты. Большим безбожником видать был наш замполит, муха ему в рот. Пока делили сахарок и превращали его в сахарозу, время забега подошло к концу, вдали замаяличи люди с флажками и молодой прапорщик Сергей Гузенко с секундомером и блокнотом, блокнот был закрыт и во время нашего забега и после него, не стал Сергей и на секундомер глядеть перед нашим, вот-вот финишированием, не было видать в том надобности, время финиширования вышло по секундомеру ещё до пожирания, втихую, сахара, там, на перекрёстке, бегунами мы видать оказались очень уж хреновыми, таких спринтеров, видать,только за карателями и посылать. Карманы мои вывернули, сахарная пудра просыпалась на сапоги взводному, а взводный мопедов был очень скорым на принятия адекватных решений, и Вова, вместо того, чтобы и дальше баловать себя сладеньким,за казённый счёт, стал отжиматься от сахарной пудры и назад, вверх, и так с полсотни раз. Пудра, просыпанная на брусчатку, была всё такая же белая, от жадности, приобретённой от ротных хохлов, хотелось иногда её лизнуть с пола, в правом подреберье натянулись болью мои пораненные мышцы, отжимался я, почитай, на одной руке, от сладкого рафинада пересохло в горле, ну и на фига я его столько сожрал, думал я, лучше бы я его перед стартом пороздавал, один хрен, никто на значок, считай, не дотянул по времени, так, одна морока, суета сует. Бедный замполит, где же он столько детей теперь найдёт, чтоб все наши значкипораздавать. Вы пробовали отжаться раз пятьдесят сразу после бега в один километр? Правильно, не надо этого делать, надо сначала походить, ручками туда сюда надо помахать, пару разков вверх поднять ручки, а затем выдохнуть, одним словом, надо дать перейти организму к нормальному состоянию, но это делали предыдущие четвёрки, наша четвёрка, в данный момент времени, делала упор лёжа и обратно и так в течение 50 раз. Ничего, нормально, полдня потом кашлем исходили, в груди болело, ноги ныли и дрожали в коленях, башкой крутили, как кони на переправе у воды, вода рядом, но на морде уздечка и до воды, ну никак, хорошо хоть следующие бегуны были ещё далеко, не разглядели за своими проблемами нашего упражнения по вынюхиванию сахара, просыпанного на брусчатку камней, а именно таково было пожелание взводного, он ещё гад, грозился карманы нам зашить с песком, ладно бы с сахарным, рассосали бы втихую, как соски из далёких тридцатых годов, когда голодным детям в люльке, совали в рот анашу, завёрнутую в тряпочке узелком, и то дитё целый день дрыхло от этого снадобья, не прося взамен ничего съедобного, просто то дитё не знало, что оно голодное и что надо есть нормальную еду, так и мы, но фигушки, угрозу взводный втихаря всё-таки привёл в исполнение нашими же руками, не далее как в тот же вечер, да ещё и подёргал после этого, гад, прочность швов на карманах с песком. Нехватчиками ещё нас обзывал и ещё говорил, что сгноит нас в нарядах, а ещё говорил, что обеспечит нам такую жизнь, что не менее чем рафинадом по большому ходить у него во взводе станем, вот после этого я рафинад и пораздавал скоренько, хвала Аллаху, что желающих было хоть отбавляй, а в следующую раздачу благ, я взял сигаретами, нет, не для себя, дело одно наклюнулось, но об этом в другой раз. Ну, а каковы же результаты сдачи норм ГТО, а хрен их знает, мне результаты забега не показывали, мы еле доплелись до мойки в парке, раз приказ был в роту ни ногой, с большим удовольствием надулись у мазуты, из толстой кишки, леденющей воды с привкусом мути болотной, с запахом тлена, несмотря на то, что вкус воды всегда мне казался в Германии чужим, пропахшим не Родиной, доковыляли на полусогнутых до счатлливчиков, из давно пробежавших, но помнящих и сочувствующих теперь и нам, получили кликухи на память, получили тужурки, кое-как уселись на парапет перед стелой, о чём гудела толпа вокруг замполита, нам было параллельно, мы свою задачу, даже две, выполнили совершенно с чистой совестью, не Олимпиада-80 чай, а гарнизонные бега на выживание. Выжили, ну какого рожна от нас надо? Что, построение? Ну ладно постоим, надеемся, что на этом наступит конец нашим мучениям и нервным срывам, чёрт, не знаю, как теперь к сахару относиться, как к спасению и второму дыханию или, как к белой смерти. Значки вручили на построении роты самым заслуженным, стали лучшие бегуны узнаваемы, уважаемы, а мы позавидовали недолго, потом забыли за имением других событий, но пришло наше время рулить в роте и значки заняли своё место на нашей груди. Серьёзного отношения к таким наградам у меня никогда не было, знали, как они раздавались и покупались, значок не медаль, только дырки от них. Как пришли, так и ушли, когда вернулся на дембель все пораздавал, кроме «Гвардии». На гражданке всё равно не понимают значения таким наградам, даже сам дембель выглядит комично при встрече с тобой на улице, со своими значками и в своей чудной, испорченной форме. Тот, кто сам служил, всё равно смотрит на такого грозного деда не иначе, как на своего духа, ты по-любому старше его и смотришь на нового дедушку снисходительно, и долей юмора. Для тебя это давно всё закончилось, а ты, пацан, только сейчас это понял, живи теперь, как все, свободно, без побудок в 6 утра, наедайся вволю сливочного масла, любуйся подросшими девицами, пей пиво «Жигули», о таком ты ещё не слышал, ходи на тусовки и поскорее устраивайся в милицию или охранники, любимое место работы всех лодырей. Сторожи и не пущай нас, это так причтно. Можно было и не тратить время на построение, забеги, можно было отдать сразу значки трём четырём бойцам, например Сергею Брукману, Юре Ломатченко, Коле Умрихину, Толяну Деревяникину, ну и наверное больше никому. Но раз мероприятие запланировано и требует обязательного выполнения и последующего отчёта, то конечно всё правильно, жаль замполита, до дембеля свои значки придётся ему раздавать немецким детям. Мы тоже, в скором будующем так станем поступать, станем снимать и дарить не только значки, но даже пуговицы откручивать с курток, а они за это нам бутерброды будут приносить, какао с кофе, таскать в канистрах воду из домов для машин, закипевших на марше, но это всё будет впереди, буквально через месяц. А пока на носу было 7 Ноября, день Великой Октябрьской Социалистической революции. Спросите меня, Вова, а как же твой бок? Да, хреново, мужики, чего-то тогда я там всё же сломал в рёбрах, на праом боку до сих пор спать не могу, на фиг мне тогда понадобилось в макаку перевоплощаться, попадали бы те листья сами при первом снегопаде. Но, знаете, есть доля правды и в поступках старшины роты, первый снег выпал обильно под вечер 31 декабря 1980 года, а до этого нам было чудно смотреть на благоухающие розы, зелёные изгороди, чёртовых скакалок-дроздов и тепло, разливающееся под вечер с близкой Балтики. Спросите про ГТО, отвечу, через полгода мы так же с удовольствием смотрели на чудачества замполита с новым призывом, всё происходило по прежнему сценарию, и мандраж и хилый забег, и бежали мы лучше этих, новых, и духи мельче нас пришли в роту, и доходяги все, короче, не то, что мы. Так нам тогда казалось. Может мы не правы были, но себя мы любили больше всех.
Владимир Мельников 3: Продолжение рассказа про день ГТО. ДОС. ДОС. В воскресенье, 2 ноября 1980 года, состоялся день ГТО, может это называлось, как-то иначе, но мне кажется, что понятнее для непросвящённых и для меня в особенности, такое название тем бегам. 29 октября, день рождения комсомола, прошёл незаметно для всех, выходной не объявляли, кино не показывали, просто замполит объявил о существовании такого праздника, сказал, что в роте большинство комсомольцев, так держать, но надо подумать тем бойцам, которые ещё не вступили в комсомол, что наша комсомольская организация недорабатывает, и что надо охватить комсомолом все 100 процентов военнослужащих, а то, как-то нехорошо получается, все в лес, а эти по дрова. Нехорошо, мол, придут на гражданку, да так и останутся несознательными, начнут пить, с девушками встречаться, чего доброго, вздумают жениться ещё, нельзя выпадать из общего коллектива, как тогда коммунизм с такими десятью несознательными, достраивать, не видать из-за этих оболтусов, никому коммунизма в 2000 году. Я и сам тогда очень крепко ударившимся в этом вопросе был, я был за коммунизм, я хотел приходить в магазин и брать всё, что мне необходимо, у меня всего того необходимого, ну совсем ничего небыло, даже самой завалящей колбасы варёной, ибо пока я сидел и честно-честно строчил на коленке свои лекции по философии, потом сдавал необходимые коллоквиумы, отрабатывал практические работы, то посетив берисам, не находил там даже того места, где и что в этот день было выброшено на прилавки, находил только огромные стеклянные банки с бронебойными огурцами и зелёными помидорами, вся еда успевала исчезнуть из магазинов в 9-10 часов утра первыми сотнями бабок с колясками. Я так хотел работать по-коммунистически всего три часа в день, брать товары по-потребности, жить по-совести, не материться (не накого будет материться, все перекуются под новый стандарт), не пить, не курить,(не будет смысла пить и курить, всё будет в жизни у каждого в полном ажуре, никаких тебе стрессов, никаких разногласий, не будет причин для мордобоев, для войн на Кавказе и Приднестровье, некогда будет этим глупым делом заниматься, товар надо будет тащить в дом по списку), не жениться (на фига это делать, переспал, дети пошли, а всего и без мужика хватает, нафиг он непьющий и некурящий жене нужен, никакого кайфа от совместной жизни), не будет причин для насмешки над жадными хохлами, товару станет столько, что весь в клуню не утащешь и не понадкусываешь, как ни пытайся(проводились, нам говорили в институте, такие опыты и знаете, ни фига, не тащится при коммунизме в лабораторных условиях, товаров народного употребления хохлами, дольше чем пятьдесят лет, всё, после первых пятидесяти лет, как ножом отрезало у них. ни тряпки в дом, всё из дома, всё в помойку), ни сексом заниматься, ой, чёт не туда меня понесло, совсем забыл, что секса в СССР отродясь не было, это полезное во всех отношениях занятие, называлось маленько по другому, на народный манер, сейчас уж и не упомню, что-то типа…..ээээ, да нет, не приходит на ум то слово, забили словами из ящика его словами типа «трахаться», ладно, вспомню, напишу, может кто из вас то доброе русское слово ещё помнит, поделитесь на досуге, как-нибудь, все должны будут быть партийными, платить членские взносы и етих взносов, как раз и будет хватать на товары всем и работать, поэтому не надо будет больше трёх часов в день. Не сдав экзамен по научному коммунизму, не претендуй на диплом, получил тройку, получи не выше оценку на защите диплома, скорее бы тот коммунизм, может и экзамен по нему отменят, а наколь он тогда будет нужен, все и так лучше не бывает. Теперь понятна причина провала этой прекрасной идеи, первая страна, которая вспомнив своё прошлое, свою национальную гордость и проявив единогласно своё полное гражданское самосознание, сказала нет коммунизму, нет и ещё раз нет, не согласны мы на то, чтобы у нашего народа отняли право быть жадными, ну как можно спокойно смотреть на то, как бедные и несчастные люди, в течение первых пятидесяти лет своей жизни, будут надрываясь тащить из Москвы на крышах вагонов, ладно бы там варёную колбасу в сумках, а то ведь и румынскую мебель и чешскую обувь и болгарский кетчуп, и самаркандские ковры, люди, вам не жалко таких людей, зачем напрасно подвергать их подобному разложению, если весь этот хлам придётся выкинуть в 1991 году, когда откроются все границы и ту же самую дрянь люди смогут обменять на градусники в Польше, на штуцера в Венгрии, на крестовины от жигулей в Германии. Представляете, обновлённые еврохохлы, добывают всё в обновлённой Европе, но самая главная фишка в том, что нас-то «ушли» из ГДР, нам туда больше не попасть через К-280, а им и думать об этом нет надобности, служи хлопчик из Ворошиловграда в Бундесе за настоящие марки, свои три года, по соседству с Галле, в городе Намбурге на месте бывшей 57 МСД из нашей армии. Иди хлопчик потом по путёвке Ленинкомсомола ФРГ в Галльский университет и учись там бесплатно, только сессию оплачивай, живи себе на квартире в Ляйпциге, учи как следует немецкую мову. Все двери перед тобой открыты, открыты все КПП, трамваи всё также исправно бегают от конечной остановки на кругу и до Марктплац, на что тебе пьяница Эльцин, что с него взять, бери с его друга, с Коля. Вали из своей незалежной в Австрию, в Италию, Францию, не верь, что солнце всходит с Востока, солнце твоё отныне будет всходить с Запада. Трубу только поглубже прикопай или загогулиной её под Суджей загни в свой огород и качай, и себе и Колю, всем хватит и надкусывать трубы ни к чему. Качай, Запад, тебе за это ещё и доплачивать будет. Одно хорошо то, что на день рождения комсомола не заставили бежать три километра, спасибо за альбом, вон он, лежит передо мной красненький, полный дембельских фоток, опять же позитив, мой личный позитив, ну я уж не виноват, что 29 октября народился. Сейчас через свой день рождения вспоминаю, и день рождения комсомола и знаете, молодею, нет, правда, ведь комсомол, это и в правду молодость мира. Отгремел день рождения насухую, выпить не удалось, пить до 2000 года, до наступления коммунизма спешили все, и я их очень понимаю, и поддерживаю, даже свой аппарат по перегонке воды из простой в дисцилированную, отдал во временное пользование, за мижерное вознаграждение, за полстакана первача, так, чисто в качестве пробы, я же вовсе не пью, я как хохлы, на хлеб намазываю, не пью, а «ЕМ» его. За днём ГТО потекли обычные рабочие будни, нас всё так же продолжали использовать в качестве дворников ГСВГ, мы с утра до вечера готовили бордюры к лютой нечецкой зиме, зимы тут, сказали, бывают очень суровые, температура порой не опускается до минус пяти, семи градусов, часто, не реже, как минимум двух раз за зиму, может выпасть случайный снег по щиколотку, бордюры естественно такой низкой температуры не выдерживают и лопаются. Как вон та брусчатка (а раньше говорят, что и она сплошная была, совсем не похожа на эту, вроде, как в виде целой каменной плиты). Говорят, что если не нанести покрытие из карбида, добытого путём гашения последнего в устройстве для карбидной газосварки, то и передавать в 1992 нечего немцам будет, а мы мол, обещание такое давали, пожить и вернуть вовремя, в целостности и сохранности. Целыми днями мы простаивали в очереди на газосварочном посту у Васи Грабовчика из Украины (самой её западной части) с надеждой на то, что какой-нибудь лиходей угробит бампер своей машины и нам удастся дождаться капельку карбитной суспензии, произведённой уникальным газосварочным аппаратом, чудом науки и техники, далёкого восемнадцатого века, удасться выстоять в очереди, как за варёной колбасой в московском берисаме, нанести чудесное средство белее-белого снега, на беззащитный бордюр, добившись, таким образом лигирования его бронебойных свойств, повысить его сопротивляемость условиям отвратительной Галльской зимы, «никто, ктоме нас», было нашим девизом, заимствованным у десантуры. Так, что, знайте, люди то, что и частичка нашего карбида лежит в сохранности бордюров нашего гарнизона, вот ещё один позитив, но это уже наш общий позитив. Был в 2009 году, лежит тот бордюр вдоль наших штрасс, цел и невредим, эх мы. Небыло дня или ночи, чтобы мы не переживали о погашенных спичках, нечаянно брошенных куда попало, спешащим по аллеям и тротуарам, человеческим людом, мы ежедневно проводили их зачистку, уносили их куда подальше, снова возвращались и снова находили и уносили куда попало. Наконец-то до нас дошёл истинный смысл нашей службы, мести, трясти, красить, падать с клёна, собирать спички и бычки (бычки, это такие маленькие огарочки от сигарет, которые докурить не представляется возможным, даже зажав их между двумя спичками), красить без устали до бела бордюры, один раз пострелять, один раз сдать нормы ГТО, ну скажите, разве не можно так служить в комендантской роте. Нет, вру, настал такой день. Поевши ячневой кашки с утреца с подливкой из муки и жареного лука, съев обязательную норму масла в 20 грамм, выпив чашку кипятка на одну восемнадцатую от её полного объёма, закусив всё это белым хлебом, спев свою незамысловатую песню про «фуражка красная и звёздочка на ней», разведясь перед ротой, мы, было, опять ударились в маразм по сбору отходов, произведённых человеческими массами, в военной и цивильной форме. Наступил для некоторых из нас самый счастливый в жизни день, день полного обжорства и ничем нибудь, а самым вкусным и питательным, самым вкусным, что хранится на дивизионных складах, которые были спрятаны от нас за ПАХом и Медсанбатом, куда попасть просто так рядовому нехватчику не представлялось возможным, через ПАХ пойдёшь, в топках сгоришь, вырабатывая норму по вытаскиванию раскалённых форм с вкусным хлебом из печи, через санбат пойдёшь, залечат досмерти от грибка на ногах. Был третий, запасной вариант, но хватит, проходили в Калинине, вариант тот был по проникновению на ДОС со стороны танкового полка и таил в себе ужасы, связанные с выковыриванием, собранными нами ранее спичками, забившейся грязи в траки, у смертельно тяжёлых танков, вариант проникновения со стороны столовой ЗРП тоже отпал, как нереально выполнимый в условиях перехода зенитчиков на новые средства по сбиванию низко летящих целей, кто их знает этих зенитчиков, вдарят «иглой» в зад и поминай те склады в госпитале, выковыривая собранными ранее спичками, осколки от «иглы». Короче, согласились мы, не голосуя, единогласно посетить те закрома Родины, совершенно легально, через ворота, въехав туда целым шалманом на одном новеньком ЗИЛ-130, транспортником нашей роты, попрыгав в чисто вылизанный кузов в составе, Вовки, не так уж и плохого писателя, Христова из Костромы, Вовы Тюрина из разгильдяево, Кольки Цыбули, Сашки Шеремета и Игорька Собакина из Москвы, попрыгали и попадали на единственную деревянную скамейку, которая была установлена сразу за кабиной машины, в кабину естественно попрыгали старшина роты и водитель данной машины, попрыгали и с гиками радости, доносящимися из кузова, по прыгали на скорости 40 километров в час в сторону ДОСа. Все машины, выезжающие из автопарка, как правило, выруливали направо и ещё раз направо, так что ехать можно было только от пушки артполка к стеле, дорога была ухабистая, в кузове нещадно кидало и трясло, попы с силой насаживались на скамейку, скамейка, закреплённая на соплях, прыгала взад и добивала наши тазы своими прыгами. Было пока больно и о еде не успевало думаться, на таких прыгах, дай бог сохранить то, чем собираешься пожирать вкусные, высококалорийные продукты, незаслуженно хранящиеся на дивизионных складах. Мы считали, что руководство этих складов, небыло в курсе того, что пополнение в части уже как давно прибыло, что нормы еды пора бы увеличить хотя бы в трое от прежних норм выдачи, уж как хотелось поесть по поросячьи, от пуза, чтобы вот так вот, ты лежишь на боку на койке, а вокруг тебя еда, еда… Еда в ружкомнате, еда в коридоре, еда в каптёрках, ну короче, кругом, кроме сортира, ни к чему она там. А мы всё прыгали, всё получали по попе авансом от старшины роты, видать скамейка, что-то раньше старшины успела скумекать и отшлёпывала по нашим тёпленьким местам, не думайте о плохом, думайте о хорошем, не помышляйте о печенье со скумбрией насущной. Метров через двести машина юзонула на брусчатке тормозами, и ЗИЛок, не сбавляя скорости, резко взял вправо и покатил по дуге вокруг стелы, наши попы попрыгали со скамейки на пол вправо, справа успели заметить размалёванные рожи, на плакатах, наших прежних мировых врагов и маленьких вражин, вдохнули полную грудь особой воздушно-газовой смеси, которая чувствовалась очень сильно именно в том районе, реакция на вдох смеси была ужасной, собачкам Павлова мы дружно дали фору, выпустив из себя от ужасно кислого воздуха, от сгоревшего брикета в топке кочегарки, такое количество слюны, которой бы с успехом хватило бы размочить армейские сухари всего 1939 года высушки. Вот чем надо было собачек Павлова дрессировать перед принятием пищи, что те хилые лампочки против вони, от сгоревшего торфобрикета, так, детские забавы. Жаль Павлову не довелось дожить до наших дней, такой бы прорыв мог произойти в воспитании собак Павлова, а так, что, слюни пускали, но записывать действие газа на слюновые железы было некому, старшина, хоть и умел писать, да разве можно, что-то успеть записать на таких прыгах по мостовой. Затем машина резко тормознула, прижав нас к кабине, а после небольших манипуляций рулём и коробкой передач, на более низкой скорости повернула налево и понеслась прямо на проходную санбата. Потом долго крутила и вертела то вправо, то влево, пока окончательно не сбила нас с намеченного курса, явно догадавшись о наших планах на будущее и явно заметая следы неслась закоулками скорее всего мимо бани, далее мимо вещевых складов, мимо парка танкистов и где-то там выскочила прямо к воротам ДОСа и там заглохла. Путь к ДОСу нам не был известен до этого и только потом мы по памяти складывали мозаику пути, примеряясь, как кратчайшее добраться пешком с целью получения максимальной добычи пищи. Ворот въездных мы не увидели передом, увидели их только задов, после того, как старшина показал какие-то бумаги прапорщику, выскочившему по требованию дневального и машина, запустив хвостовик своего бендикса в зацеп с диском коленчатого вала, сделав соответствующую перегазовку, стала бочком, бочком, поткатывать к месту будующей загруски. Дверца кабины хлопнула после старшины роты ещё тогда, когда водила не закончил совершать свои манёвры, «Баста, сигайты хлопци до долу, прыйихалы», были первыми словами, сказанными старшиной роты, перед нашим десантированием из кузова авто. «А ну, постройилысь мыни по ранжиру, слухай мойю команду: у рот ничого нэ суваты, по карманам нэ пыхаты, зловлю, закатуйю! Усэ понятно? Воцэ дило, за роботу! Грузыть будемо усэ шо зможем выбыть на цём завалящем складе, вэзты и розгружать будемо у сэбэ, в свойому склади, вильно, разойдыця. Дай, щеж тэ, хлопчикы мойи, курыть тута строго воспрещается, бо сухая мука горыть як ото. той порох!» Ну, что всё понятно из инструктажа, ведь сказано чёрным по-русски, тащить в рот всё, что не успеют отнять, совать в карманы всё, что туда поместится, всё ясно, как божий день. Ну пожалуй можно и приступать, начали не помолясь (все комсомольцы, крестики в боковом кармане, на карман молиться грешно). Грузить дело не хитрое, главное, чтобы было что, а чтобы было что грузить, надобно поделиться, на подтаскивающих со стеллажей грузы и затаскивающих их в кузов. Ясное дело, что подтаскивать поставили тяжеловозов, а я остался с Христовым в кузове, на нас возлагалась не менее важная задача, чем тем, кто подтаскивал эти грузы, мы должны были на ходу, во время, подхватил, протащил по кузову аж до самой кабины, успеть прощупать упаковку, нащупать съедобную часть груза и приложив всё мастерство воровской науки, похитить в свои закрома родины, как можно большее количесво, но сделать это необходимо было на глазах у старшины роты и водилы, водила был для нас конечно много опаснее старшины, он мог всё это отнять себе во временное пользование прямо по прибытию на наш склад. Что же нам предстояло принять под погрузку, да вещи, самые обыкновенные в цивильной жизни, например белую муку, в мешках весом килограмм восемдясят, круглое печенье, мимо которого на гражданке пройдёшь и даже знать не будешь, что это тоже можно есть, и страшно от этого удивишься, коробки с кильками в томане, не говорите мне это слово, которое мне напоминает недавно съеденные мною с голодухи на даче, слово типа рыбы «бички», труху в Черноморском томате, коробки с консервами в масле и приятным названием «скумбрия в масле», банки концентратов, банки тушёнки без мяса, ящиков с пачками сахара рафинада и чего-то ещё, ну там разного вида масла, ещё чего-то невкусного. Красть я никогда как следует не умел, всё было чего-то стыдно, неправильное воспитание подводило собственный желудок под монастырь, ремень дважды опоясывал мой корпус, с одной стороны, не будет пузика, как сейчас, с другой стороны, кружка чая не помещялась в желудке, ограниченного таким объёмом, вот и думай, что лучше, конечно потешно я сейчас с пузиком выгляжу, но и тогда не мёд было. Спасибо Христову (фамилия подлинная, можете проверить), научил он меня тырить из ящиков. Самое главное пустить подольше мучной пыли в глаза старшине роты, приняв мешок с ударом его о кузов, старшина от такой дымовой завесы отскакивал и отплёвывался не менее семи, восьми минут, называя нас глистяками и ещё чем-то, в пыли естественно были и мы сами, пылью был забит аж до тента и сам кузов, карячилиь над мешком, изображая дикую муку перед взятием 80 кило на пупок, иначе и не получалось, ибо согнуты мы были в три погибели в этом крытом кузове, и вот в это самое время, когда один умирал с мешком, другой вросовывал руку между сложенных крылышек коробки с консервами и из-под самого низа вытаскивал в диких муках, первую и последующие банки консервов и концентратов, это была целая наука жульничества в армии. После подозрительных злоумышлений в наш адрес, старшина роты велел нам срочно меняться местами, заявив, что с такими дохляками он тут проторчит до морковкиной загвени, мы не поняли, что это бы значило, но то, что нам дали отставку, это мы усекли сразу, но оно и к лучшему, пора скинуть друзьям часть банок и печенья. Скинуть в тихую не удалось от водилы, по наглой лисьей роже, он понял, что мы уже под завязку наполнили пазухи, пришёл его час выходить на арену с предложением помощи нам, его помощь для нас, выразилась в отжатии всего самого вкусного, но мы от этого ничего не потеряли, а наоборот, только приобрели, ибо сказано, вор у вора отнять не может, он должен указать нам, какие ящики на этом складе таят в себе самую вкусность, на какие ящики мы должны обязательно обратить своё внимание. Спасобо, доброму вору, научил, просвятил и на путь истинный настроил. Только пыль пошла от нашей помощи, нет, не думайте, что сидит такой прыщ сейчас дома и сочиняет байки, а кладовщик в ответ с ДОСа скажет, что всё это «гон» чистой воды, нет мужики, всё правда, рванули мы под самым верхом огромный мешок с мукой, да как полетят клочки по закоулочкам из него, а был тот мешок давно лежащим на том складе, да так давно, что мыши успели в нём себе гнездо свить, размером с Австрию, завести себе детское потомство человек на десять, абсолютно голых и на детей похожих мышат. Как пыхнет мука и вверх и вниз из мешка, как завизжат в полёте молодые и старые мышки, да как гаркнет начальник склада на нас, уродов, которые посмели обнаружить подставу с порченой мукой, которые Гринписа не убоявшись, лишили заветного крова, съедобного гнезда мышиного, до самого вывода войск хватило бы тому мышиному воинству пропитания, даже по тем, заниженным армейским норам в один рубль (кто-то говорил, что даже не один рубль, а все 90 копеек, ужас, да как мы после этого до дембеля дожили). Вот это был номер, вот это вам везуха, и пока нам успели натолкать в одно место энное количество, не скажу чего, на складе успел подняться такой переполох, такой начался гвалт, в движение пришли все пассивно наблюдавшие до селе погрузку кладовшики, водила, старшина роты, прапорщик со склада, пыль от скачки солдат по мучной пыли за бедными мышатами, поднялась так высоко, Исландский вулкан 2010 года, узнав об этом, подумал бы о том, а стоит ли людей удивлять таким выбросом в небо, посплю ещё сотню, другую лет, а пока там, в Исландии думал вулкан, что делать, пока наши носились за животными, мы всей грудью навалились на ящики в поисках съедобного, тащили всё, что пролезало через отжатые края, совали в голенища сапог, вовали в ширинку, поближе к кальсонам, совали в рукава, что было помельче, дышали через раз, грабили, как могли, и как потом оказалось, грабили, лет на пять без права переписки. В такие моменты вспоминается худшее, народное «Хороши на мельнице мешочки, с белою, пшеничною мукой. Схватишь два мешочка, получишь три годочка, сразу жизнь покажется иной!» и так далее, в том же стиле. Чем не ротная песня, пестня мелких, ротных воришек. Вы сейчас спросите, а было ли стыдно? Неа, ни капельки, там было столько еды, что её можно было есть всей дивизией день и ночь, без объявления отбоя. Поел, уснул, проснулся, снова поел, как в том мультфильме про лягушат, где персонажи копировали наши мечты «Ну, что, поели? Ага, теперь поспим. Ну, что, поспали? Ага, теперь поедим!». Вместе с пойманными мышами, мы словили себе некоторое количество тумаков по почкам от кладовщиков, за всё и сразу, и за порванный мешок и за мышей, принадлежащих складу и состоящих там, на полном вещевом, и пищевом удовольствии, но! Но, вот, что странно, странно то, что чухнуться и прочерить наши нычки и свои ящики, тряхнуть нас кверху ногами, чтобы из чоботов посыпались на пол съедобные вкусности, непочатые ещё складскими мышами, вот этого не произошло, после погрузки порванного мешка, а прапор был неумолим, ваши порвали, вам и забирать, погрузку прекратили, нас запихнули обратно на мешки с мышиным царём, выпихнули под перемат со склада и довольные, клацнули щеколдами затворяемых ворот. На пути к нашему складу мы успели сожрать легко растворимое слюной, распихать по нычкам банки-склянки, перегрузить на тележки мешки и ящики то, что не удалось урасть и понадкусывать и бело-пыльно-уставшие удалиться в подвал своей роты с одной целью, скорее уголком бляхи ремня, заточенного о наждак, вспороть первую банку краденых консервов. Вскрывали ментом, жрали руками, вылизывали начисто, а вылизав начисто, мыли пустые банки и запихивали обратно в свои нательные схроны, чтобы затем их сбросить подальше от роты. Сделали всё правильно и правильно разделили краденное, вроде всё учли, ушли и от дедушки, и от бабушки, и волка, и других, только одно не учли, число воришек и к ним приближённых было около шести, а унитазов в роте, считая и первый, и второй этаж, всего четыре. Никто не забыт, ничто не забыто, золотые слова, мужики. Только и видели нас наперебой забивающие места в клозете наши сослуживцы, только и слышали они крики пощады, доносимые до них с обеих этажей. «Занято!», было нашим девизом, следующей пары дней, нас выворачивало наружу, лилось томатным соусом из всех щелей, мы съели меньше, чем поделились с унитазом, это был шок и трпет, несмываемый позор, проклятые мыши, никак от них всё получилось, не фиг было их хватать грязными руками, а потом пожирать сливочное чеченье, сдобривая всё это кильками в томатном соусе. А жрали-то без хлеба, говорил я, что надо было попробовать сначала через ПАХ пройти, ведь не послушали, а как бы дело могло пойти иначе!
Василий: свн пишет: тем более мужики общаются.... Вот именно, Василий Николаевич, что "мужики"... вы, служившие, и не только в Галле, категория особенная, люди умудренные богатым жизненным опытом, безусловно, общаетесь на разные темы, никто и не запрещает. Но должны же быть определенные рамки. Или вы против порядка?, я в это никогда не поверю! И еще не понятно, откуда здесь у вас возникла эта дележка на "служивых" и каких то "школьников"? Вы где их видите... "школьники" - давным давно все выросли , и давно уже "НЕ ШКОЛЬНИКИ" при чем, позволю себе заметить, с не меньшим жизненным опытом! И "песочницу" как здесь назван Форум, никто не делит, он один для всех! Почему вас это так смущает? Так что не стоит иронизировать. Поверьте, как бы там ни было, но на этом Форуме - все равно все будет хорошо и всем будет комфортно и уютно в любом разделе и любой теме, по интересам общения, потому что здесь собрались очень добрые и хорошие люди и ничто не сможет испортить эту атмосферу!
Василий: Александр220365 пишет: Одни выросли и стали взрослыми,а другие еще служат,хоть и давно на пенсии или в запасе. Действительно!... есть же еще и те, которые еще служат! Совершенно правильно!
Kostya1313: Большое спасибо , Владимир Мельников! Великолепный рассказ! Читали всей семьёй и смеялись. С нетерпением ждем продолжения!
Kostya1313: Александр220365 пишет: Костя,ты же вроде уходил? Я присутствовал "незримо" читал всё, что здесь пишут, но без авторизации. Как кто-то сказал "из-за угла", чтобы не ловиться на наживку и не вступать в ненужные споры и не отвечать неприятными кому-то словами. Александр220365 пишет: Как там с демократией? С демократией лучше, чем без неё. Поэтому и не спорил. И сейчас постараюсь этого не делать.
Kostya1313: Валерий Леонтьев пишет: Костя,привет!!! Привет! Я прилюдно обещал не опускаться до ответов на выпады личного характера! Извини, молчу!
Владимир Мельников 3: Kostya1313 Спасибо, писать буду и дальше. Обжимаю фотки из летней поездки в Хельсинки. По ссылке скачаете и позырите. Там очень приличный праздник ретро автомобилей, бесподобный гей-парад и сам город Гельсинфорст/Хельсинки, обошли от корки, до корки.
Аскар: Мужики! давайте прекращайте склоки,давайте жить дружно как единное целое и прекратите пожайлуста дискриминировать тех кто несогласен с Вашими взглядами это ведь форум,я долго смотрел за форумом но ни каких положительных сдвигов Я думаю модераторы сделают выводы в этом.Нам не к лицу на форуме распоясываться ведь он нетолько для нас ребята и его посещают гости.Кто то из вас сказал что нас все меньше,так вот я прошу негубите хорошее ,а то к нам вообще скоро заходить небудут.Хотя бы в память о нашей славной 27 Гв.МСД давайте жить дружно.
Ldz: Костя, Аскар! Рада, что вы все-таки здесь, хотя и незримо
Kostya1313: Ldz пишет: Костя, Аскар! Рада, что вы все-таки здесь, хотя и незримо Спасибо за поддержку.
Аскар: Как то в далеком 1978 году летом на ТБ подняли по тревоге и нам предстоял длительный марш с Халле на полигон Альтенграбов,выстоившись в колоны,а наших танков было примерно штук 30 и получив инструктаж мы начали выдвигаться за пределы гарнизона.Вы же знаете что за рычагами танков были солдаты срочники так как танк у меня был с БТУ я шел примерно в конце колоны и прожодя мимо трамвайной линии я увидел что наши ребята сделали с рельсами одна из рельс была вывернута и погнута но колона идет я незнаю как можно было двигаться и задеть кирпичный забор ,а это примерно метров 5 от проежжей части.Вый дя за город коллона развила максимальную скорость Лично я смотря на спидометр 55 км/ч,а вокруг на такой скорости все мелькает(покрайней мере мне так казалось)кто ходил в колоне тот знает если передний идет 30 км то заднему так как колона растягивается как гармошка приходится выжимать все из машины. Через некоторое время колона остановилась и остановилась она прямо под яблонями которые растут вдоль дорог, экипажы стали равть яблоки и их есть.к моему счастью я неприкаснулся к ним до самого полигона. колона двинулась и через некоторое время кто то толкает меня в спину и просит остановиться я попытался встать но нетут то было строгий голос ком.роты"неостанавливаться в перед"видно немцы их обработали эти яблоки и у моего экипажа разболелся живот : sm31: Короче все трое моих членов экипажа отравилисьи у них открылся понос .Танкисты знают что с зади механика есть десантный люк и если повернуть башню в определенное положение он откроется(мы так и сделали)и до самого полигона они поочереди дежурили возле люка
Kostya1313: Аскар, привет! Я помню, что в Рагуне, по дорожке от учебного центра в Мёлау, росли яблони с огромными красивыми яблоками. Нам не разрешали к ним притрагиваться. Они были ничьи и их не обрабатывали. Просто командиры опасались, что немцы сделают замечание. А ещё, на директриссе БМП росла замечательная ежевика и нас командиры посылали туда с цинками собирать её. Как всегда в таких случаях, две ягодки в цинк - одна в рот.
Аскар: Какой там активированый уголь,хотя справедливости ради надо отметить нас офицеры гоняли с брони что бы не ели.Но солдат он и в африке солдат.я непомню что бы в танке была аптечка.Сухпаек был в ящике с право от механика 40 банок тушенки ил каши.Константин и мы ели ежевику и нетолько.С нами служили ребятв сибиряки которые в Германии находили в лесу грибы мы их жарили и ели и ничего небыло
Аскар: Ну,а результат то какой был
Аскар: свн пишет: Отправлено: Сегодня 22:09. Заголовок: Александр220365 пише.. - новое! Александр220365 пишет: цитата: в аренду сдали, под чайхану Спасибо я понял твой юмор и намек
Аскар: Александр220365 пишет: Вломили нам за невыполнение плана! я думал туже будет хорошо люка небыло рядом
Аскар: свн пишет: ....для прикола...переходящий вымпел ...., похоже
Аскар: Александр220365 пишет: Мне пожалуста: 1- Жаркоп;2-Каклету;3-Бутирбурот и Кофе всегда пожайлусто я поня юмор
полная версия страницы